– Я хочу, чтобы вы выяснили, кто убил моего отца, – с вызовом произнесла молодая мулатка, глядя мне прямо в глаза.
Я был настолько изумлен, что забыл затянуться, хотя уже поднес горящую спичку к сигарете. Увидев девушку в конторе, я был уверен, что она пришла заявить о парне, который неожиданно исчез накануне свадьбы, заняв у нее денег или стянув любимую мамину брошь.
Хотя, если подумать, то надо быть полным идиотом, чтобы бросить такую девушку даже ради целого мешка бриллиантовых брошек. Мисс Рэйми, записавшаяся ко мне на прием как новая клиентка, была неописуемо хороша. Лет двадцати, с блестящей бронзовой кожей, будто покрытой глубоким и ровным загаром, ради которого домохозяйки из Лос-Анжелеса каждую свободную минуту проводят на лежанке у бассейна или в кабинете косметолога, с чувственным полным ртом, аккуратным носиком и широким лбом, увенчанным идеально гладкими черными волосами длиной до плеч, напоминающими шлем. Но самым удивительным в лице девушки были глаза цвета прохладного горного озера, окруженные самыми густыми черными ресницами, которые я когда-либо видел.
Глядя на мисс Рэйми, я вспомнил рекламные плакаты фильма «Клеопатра», премьера которого должна была состояться этим летом. Пять с половиной долларов за билет! Втрое больше, чем обычный поход в кино. Возможно, если бы Клеопатру играла не Элизабет Тейлор, а мисс Рэйми, я бы еще подумал. Хотя о чем тут думать – ожившая Клеопатра прямо сейчас сидела в моей крохотной конторе, вцепившись в сумочку, и буравила меня взглядом своих ледяных глаз.
– Простите, что вы только что сказали? – глупо переспросил я, наконец затягиваясь.
– Я хочу вас нанять. Чтобы вы выяснили, кто ответственен за смерть моего отца, Абрахама Рэйми. Его убили в начале года, – отчеканила мулатка.
Теперь я заметил, что в ее речи не было ни следа «черного» выговора. Девушка произносила фразы словно выпускница элитного пансиона. Мисс Рэйми определенно интересовала меня все больше, однако я сомневался, что она обратилась по верному адресу.
– Видите ли, мисс Рэйми, – я с удивлением заметил, что сам стал копировать ее великосветский «вассаровский»2 прононс. – Дело в том, что я не занимаюсь убийствами. Сочувствую вашей утрате, но я не частный сыщик из книг, которые вы возможно читали. У меня нет помощников, я работаю один и занимаюсь мелкими делами, к которым люди не хотят привлекать полицию: изменами, розыском пропавших, незначительными кражами. Я мог бы отыскать вашу собачку, если бы она потерялась на прогулке. Но выяснять, кто убил вашего отца – это определенно дело полиции.
– Но вы расследуете убийства! – льдинки в ее глазах ярко сверкнули. – Я читала в газетах о деле этого монстра из «Гарнета»3. И до этого вы помогли найти истинного преступника в деле вашего брата. Я не просто так к вам пришла с улицы. Уже несколько месяцев я пытаюсь добиться от полиции хоть какого-то прогресса, но, похоже, они махнули рукой на смерть моего отца. Детектив, который занимался этим расследованием, теперь постоянно занят, он даже не отвечает на мои звонки. Вначале они кого-то задержали и допросили, но поскольку явных зацепок не нашли, то просто спустили дело на тормозах.
Нет, это не Вассар и не Рэдклифф4, подумал я. В произношении мисс Рэйми чувствовалось что-то европейское, похожий акцент был у моей бывшей партнерши по детективному агентству Лекси Бальтазар, чуть более года назад уехавшей на Восточное побережье.
– Дедушка сказал, что мы можем обратиться в какое-нибудь крупное частное агентство, например, к Бойду или в «Северо-Западное», но я не уверена, что у них будут хоть какие-то результаты. Понимаете, мне кажется, что такие корпорации мало отличаются от государственных структур. Они проведут ту же работу, опросят всех «подозрительных личностей», а потом выставят счет и умоют руки. Для всех это лишь очередное рядовое дело. Пьяница-негр, зарезанный в парке. В полиции сказали, что мой отец был бродягой и жил на улице. Его могли убить из-за пары центов или недопитой бутылки или… не вовремя занятой скамейки. Но я в это не верю!
В прекрасных глазах заплескались слезы.
Ситуация мисс Рэйми интриговала меня все больше, но я старался держать себя в руках. Отец черный, к тому же пьяница и бродяга, зарезанный ночью на скамейке в парке. И вот передо мной сидит дочь, которая говорит, как выпускница частной школы, ее прическа стоит не меньше тридцати долларов, а жакет и юбка, подогнанные по фигуре, явно указывают на недешевого портного, причем, скорее всего, не калифорнийского. С другой стороны, я боялся, что если начну расспрашивать девушку о подробностях, она примет это за мое согласие взяться за дело.
– Мисс Рэйми, мне очень жаль. Но повторяю, я не занимаюсь расследованием убийств. Если вас не удовлетворяет работа полиции, возможно, вам стоит прислушаться к совету деда и обратиться в крупную контору, у которой есть оперативники и технические средства…
– Я думала, вы не такой! – хлопнула она ладонью по подлокотнику кресла. – Я думала, вы понимаете, что значит быть, таким… такими, как мы.
– О чем вы?
– Вы же тоже полукровка, – откровенно заявила девушка. – Кто-то из ваших предков был азиатом, ведь правда? Я узнала, вы служили в полиции, дослужились до детектива, но ведь наверняка все время чувствовали на себе клеймо за то, что вы недостаточно белый. Слишком темные волосы, слишком узкие глаза. Мы никогда не добьемся полного равноправия в этой стране, вы не согласны? Вот и полиция так отнеслась к делу моего отца, потому что его смерть для них… незначительна. Как будто собаку переехало машиной. А в вашем объявлении написано, что для вас не бывает незначительных дел.
– Я совсем не это имел в виду, когда составлял текст для объявления.
– Хватит софистики! Я пришла к вам сюда и рассказываю о том, что государственная организация, призванная стоять на страже закона и защищать интересы всех граждан Соединенных Штатов, фактически отказывается расследовать смерть моего отца, потому что он был для нее слишком маргинальным и недостаточно белым. И вы мне откажете в поисках справедливости, прикрываясь тем, что не занимаетесь ничем более серьезным, чем поиск сбежавших мопсов?
Девчонка была в ярости и это мне, надо сказать, понравилось. Вместо того чтобы расплакаться и давить на жалость, она стала нападать, призвав на помощь весь арсенал идей, позаимствованных в колледже. Интересно, что будучи мулаткой, мисс Рэйми сразу углядела и во мне смешанную кровь. Похоже, что проблемы «чистоты расы» больше всего волновали как раз тех, кто не мог ею похвастаться. Так, мой отец и братья были просто помешаны на том, чтобы не сойти за «узкоглазых», тогда как мои друзья, так сказать, европейского происхождения всегда считали это беспочвенным проявлением паранойи. Например, Лекси уверяла, что никогда не видела в моем лице восточных черт, пока я сам ей не рассказал о «позорном пятне» в истории своей семьи, когда мой прадед женился на азиатке еще до переезда в Америку.
