I
Рассматривая идеологию антисистем, следует отметить их важное свойство, которое заключается в том, что переход членов «ядра» антисистемы в позитивную этническую систему крайне редок, но вероятен. Известно, что идейные представители религиозных и общественных движений, в том числе и в России, имевшие отрицательное мироощущение, переходили в позитивную систему, полностью отвергая своё антисистемное прошлое.
Наиболее ярким представителем такого перехода является Апостол Павел – величайший христианский деятель.
Блаженный Августин (один из великих отцов христианской церкви) начинал свою деятельность членом манихейской общины, а затем вышел из неё и в дальнейшем обосновал необходимость применения к еретикам силы, вплоть до их физического уничтожения.
Ф. Достоевский, увлечённый социалистическими идеями в молодости, позднее писал:
«Не годы ссылки, не страдания сломили нас. Напротив, ничто не сломило нас, и наши убеждения лишь поддерживали наш дух сознанием исполненного долга. Нет, нечто другое изменило взгляд наш, наши убеждения и сердца наши. Это нечто другое – было непосредственное соприкосновение с народом, братское соединение с ним в общем несчастии, понятие, что сам стал таким же, как он, с ним сравнен и даже приравнён к самой низшей ступени его» (Ф. Достоевский. Дневник писателя, том №1, стр. 159-163).
Русский мыслитель Л. Тихомиров (1852-1923 годы), являясь членом «Народной воли», на знаменитом Липецком съезде 20 июля 1879 года, поддержал решение съезда об убийстве Александра II, но позднее пересмотрел свои политические взгляды и пришёл к выводу, что монархия является наилучшей формой государственной власти, и этому вопросу посвятил главный труд своей жизни – «Монархическая государственность».
Чрезвычайно важным обстоятельством для судьбы России явилось то, что Иосиф Сталин – один из лидеров антисистемы, захватившей власть в России в 1917 году, начал постепенно отходить от марксизма, от идеи «мировой революции». Поворотной точкой, в этом смысле, был 1925 год – начало разгрома троцкистской оппозиции, поскольку к концу 1924 года он убедился в том, что после поражения путча в Гамбурге время ожидания «мировой революции» закончилось, и на первый план нужно выдвигать лозунг – «построение социализма в одной стране».
Очевидно, что его реальная революционная деятельность способствовала его продвижению на вершину партийной лестницы РСДРП(б). Разумеется, И. Сталин принимал участие в проводимых «экспроприациях», ограблениях государственных банков или учреждений, располагавших значительными суммами денег.
Он знал о деятельности Камо и других организаторов «эксов» и полностью одобрял эти действия, порой сопряжённые с убийствами невинных людей.
Изменение мировоззрения И. Сталина с жизнеотрицающего на жизнеутверждающее, а точнее – выход И. Сталина из «ядра» антисистемы марксизма-ленинизма стал уникальным событием в истории человечества. Путь осмысления нашего мира, закономерностей его развития и его истории, проделанный им, по своей сути, огромен.
Реконструируя размышления И. Сталина, А. Солженицын в I томе романа «В круге первом», на наш взгляд, психологически верно описывает постепенный выход Сталина из антисистемного мировоззрения:
«На всякий случай Сталин против Бога никогда не высказывался, довольно было ораторов без него. Ленин на крест плевал, топтал, Бухарин, Троцкий высмеивали – Сталин помалкивал.
Вообще странное замечал у себя Сталин расположение не только к православию: раз, и другой, и третий возникала в нём какая-то привязанность к старому миру – к тому миру, из которого он вышел сам, но который по большевистской службе уже сорок лет разрушал.
В тридцатые годы, из одной лишь политики, он оживил забытое, пятнадцать лет не употреблявшееся и на слух почти позорное слово Родина. Но с годами ему самому вправду стало очень приятно выговаривать «Россия», «Родина». Что-то приятное находил он также в самой игре слов, напоминающей старый мир: чтобы были не «заведующие школами», а директоры; не «комсостав», а офицерство; и, чтобы брак признавать только законный, как и было при царе».
Изменение мировоззрения И. Сталина, малозаметное для историков, проявилось в его отношении к творчеству М. Булгакова, в частности, к его пьесе «Дни Турбиных». Поэтому исследователи, до настоящего времени, не могут однозначно понять поведение И. Сталина и события, связанные с постановкой этой пьесы. Многим была непонятна причина, по которой в 1926 году И. Сталин разрешил ставить эту пьесу в одном театре, затем запретил её постановку в 1929 году, а в 1932 снова разрешил, и почему сам И. Сталин смотрел эту пьесу не меньше 18-ти раз.
II
За шесть лет, прошедшие после революции, коммунистическая партия ВКП(б) в России состояла неофициально из двух неравных частей. Первая – большинство, как внутренняя партия, состоящая из замкнутой группы профессиональных революционеров, носителей марксистско-ленинской теории (знающих её постулаты и истинную цель революции), и вторая –меньшинство, как внешняя партия,собственно, поголовье подчинённых.
В 1924 году Л. Троцкий вернулся к теории «перманентной революции» (т.е. непрерывной). Главной причиной обоснования отхода Л. Троцкого и других оппозиционеров от НЭП было опасение, что власть большевиков не сможет приспособиться к его последствиям – бюрократическому перерождению партийного госаппарата, сужению социальной базы партии, как в городе, так и, особенно, в деревне (богатые крестьяне и кулаки укреплялись, более того, они попадали в местные органы власти и отчасти начинали формировать их, а это было уже серьёзным явлением).
К тому же в 1924 году внешняя партия начала постепенно превращаться в массовую организацию, в которую вступали рабочие, проявившие себя в ходе создания и укрепления советской власти.
Произошло это важнейшее событие в истории России после смерти В. Ленина: 29-31 января 1924 Пленум ЦК РКП(б), по инициативе И. Сталина, объявляет «ленинский призыв» в партию по облегчённым уставным требованиям. Этот призыв в партию проходил, без учёта мнения членов внутренней партии, простым голосованием, причём голосованием всех рабочих: и партийных, и беспартийных.
Численность партии начинает стремительно расти: на 1 апреля 1924 года без «ленинского призыва» она составляла 446 тыс., а на 1 ноября 1925 года – 1 млн. 25 тыс. человек. В партию влились новые молодые силы, пришедшие от фабричного станка и от земли, и которые, в своём большинстве, стремились к созидательной работе.
Они не хотели быть временщиками и ставить своё будущее в зависимость от событий, связанных с экспортом революции, которые не поддавались их контролю. Видный большевик Н. Бухарин заявлял: «Конечно, нас может ждать и поражение, но без риска до коммунизма не дойдёшь – или пан, или пропал» (Н. Бухарин, Ленинградская организация и XIV съезд. Сб. материалов. М.–Л., 1926, с.169).
