Как можно увидеть равнину, усеянную травой с вкраплениями кустарника, увидеть, как светлый ярко-зеленый тон леса резко пересекается с безоблачным голубым небом, и бьёт в глаз, увидеть маленький тёмный домик и большой гараж с «немецким домом на колёсах» и старенькой русской «Волгой», и не порадоваться этому великолепию, не захотеть найти хотя бы на время здесь приют?
Тёмно-красная дверь проводит заблудившегося на дороге путника в прихожую с уложенными в стопку дровами; с печью, и торчащей из углей кочергой; с полкой с книгами; с лестницей на верхнюю полку двухъярусной кровати – там располагается глава семейства Браунов – Леди Браун, лежащая с книгой в руках и плюшевым медвежонком подмышкой. Она удивляется и радуется незнакомцу, встречает его удивлённой гримасой совы, слезает с кровати к нему навстречу, здоровается и спрошивает о его проблемах. Затем она проводит его в следующее помещение после прихожей – кухню, достаёт приборы с навесных полок, окружающих всю кухню, словно они выстроены в причудливый ряд, идущий волнами через всё помещение, и угощает гостя самым вкусным чаем, какой он пробовал в своей жизни. Горячий терпкий, практически горный чай отбивает у него всякое желание путешествовать дальше, и чуть позже он пригонит свою машину поближе к дому у леса, где его так радушно приняли.
Но это будет потом, через пару минут, пока будет бежать этот текст перед глазами читателя, а пока путник будет участливо расспрашивать о столь приятном ему месте у хозяйки дома. Леди Браун рассказывает ему, что живёт здесь с мужем и сыном почти четыре года, очень редко выбирается в большие города, воодушевлённо жестикулируя, вспоминает шутливые истории с другими путешественниками, изредка забредающим сюда, и только решается спросить человека о его путешествии, как вспоминает что-то очень важное, а именно – что гостя следует познакомить с другими членами семьи, и с лёгкостью ветра выбегает из дома, на бегу одёргивая, никогда нестареющее в моде, платье в горошек. Гость пользуется ситуацией и перегоняет свой, видавший виды, внедорожник поближе к дому.
Леди Браун пробегает по только что испарившейся росе, тихонько отворяет дверь гаража, видит полуразобранный двигатель трейлера, из полуоткрытой двери которого слышит повизгивания и невнятный лепет. Прокравшись на цыпочках по бетонному полу гаража, и, взойдя на ступеньки «дома на колёсах», она видит свесившиеся с края ванной мокрые волосатые ноги с длинными пальцами, каждый из которых имеет свой уникальный цвет. Чуть выше, пробегая кипы исписанных бумаг, раскиданных по столам и полу, взгляд Мэри попытается остановить занавеска с жёлтыми утятами, прекрасно просвечивающая те действия, что проделывал её муж. Отдёрнув занавеску, она с решительным негодованием произнесла:
–Тэдди, ну как тебе не стыдно! Что ты ему позволяешь?
Поворачивается к сыну, и мило говорит ему:
– Оставь отца в покое, Бен.
Бен, трёхлетний карапуз в цветастой пижаме и сандалиях, с сосредоточенным до невозмутимости лицом, разрисовывал отцу ногти на левой руке, свесившейся с края ванны. Теодор, муж Мэри, отчаянно пытаясь придумать рифму к слову «стрекоза», унёсся куда-то в неведомые дали, забыв о времени и о том, что вода в ванне уже остыла, жутко перепугался, когда нежная рука любящей жены и прекрасной хозяйки резко и бесцеремонно прервала его раздумья. Встрепенувшись от неожиданности, Теодор поглядел по сторонам, и, найдя сына, который ещё секунду занимался увлекательным занятием, и, казалось, тоже забыл, что совершал шалость, сейчас также испугался и поднял взор на отца, который с подобием львиного рыка набросился на закричавшего сына, и затащил к себе в тёплую воду. Бен отбивался, и, смеясь, пытался «смыться», но отец ловко искупал ребёнка с головой, превращая облака размышлений в воду на полу. Мать успела отскочить от разворачивающейся водяной войны, и чуть не налетев на стиральную машину, прокричать:
– Стоп! У нас гости!
Поднятые удивлённые взволнованные лица мужской половины семьи к сердитому образу матери, как две капли воды, похожие друг на друга, за исключением объёма волосяного покрова, произнесли вперемешку громким басом и детским лепетом: «Кто?», и ожидая ответа, замерли. Мэри, стараясь обходить воду на полу, подошла к ванне, наклонилась и поцеловала сначала сына, затем мужа в щёки, игриво бросила: «Гости. Какой-то парень», пожала плечами и выбежала из трейлера. Через секунду на голову Теодора приземлилось полотенце, а через минуту зашла Мэри и положила сухую одежду на пассажирское кресло, на которую тут же набросились Теодор и Бен.
– Мы будем на кухне, – заявила Мэри и поспешила удалиться.
Путник, к этому времени только подъехал к дому, и, закинув руки за голову, поворачивался во все стороны, любуясь красотами Лихтенштейна.
– Вы не хотите ещё чая? – слегка покраснев, спросила хозяйка. Гость улыбнулся и последовал за ней на кухню.
Потряхивая влажные, но спасённые от потопа исписанные листы, Теодор вошёл в дом, ведя под руку сына, который вытягивал шею, желая увидеть гостя на кухне на четверть секунды раньше отца. Положив листы на камин, он протянул руку привставшему из-за стола путнику.
– Теодор, – представился он, и, указывая на сына, добавил, – а это наш с Мэри сын, Бен.
– Никита, – ответил ему гость, и, обведя взглядом место, где он сидел, добавил, – а мне некого представлять, так как я приехал один.
– Хм, у Вас интересное имя, – нахмурился Теодор, – я не слышал его уже несколько лет. Вы ведь иностранец?
В это время Бен, нисколько не смущаясь своего поведения, освободился из руки отца, и, топая ногами, убежал на улицу через раскрытую дверь, которая, словно портал в другой мир, открывала вид на прекрасные леса и горы Центральной Европы. Мэри разлила по кружкам чай, расставила выпечку, и села так, чтобы оказаться между говорившими, чтобы не испытывать неловкости оттого, что в докучливых вопросах мужа она принимает его сторону.
– Да, – заулыбался путник, отхлебнув чая, – я из России. Который раз говорю себе, что это путешествие будет последним, но вот, мне двадцать шесть, и я почти в Швейцарии.
– Интересная у Вас жизнь, – вступила Мэри, – Вы часто путешествуете? А какого жить в России? Знаете ли, эти стереотипы.
– Ах, да! Медведи с балалайками! Нет, по улицам они не ходят, – улыбался юноша. – Путешествую, как только накоплю достаточно денег. Обычно на это уходит около года.
– Ох, а у Вас…
– У тебя, – поправил путник, – вы так любезно меня приняли, что я не позволю обращаться ко мне так официально.
– У тебя, наверное, хорошая работа, Никита. У тебя свой бизнес или в России так хорошо платят?
