Маму свою, я помню очень смутно. Как кормила меня, ласково говорила и целовала. Но тот день я запомнила на всю жизнь, когда её вдруг не стало, мне исполнилось четыре года, в день моего рождения. Я как всегда ждала подарок от неё и папы, которые обещали купить мне трёх колёсный велосипед в подарок. Но в доме появилось много людей, которые плакали и тихо шептали слова сочувствия папе и с грустью поглядывали на меня.
– Бедный ребёнок. Сирота в четыре года. Валерке то что? Завтра женится, Соню забудет. А девчушке какого? – качая головами, говорили собравшиеся у маминого гроба её подруги.
Встав на стул, я теребила маму за руку.
– Мамочка. Вставай. Ты обещала мне велосипедик купить. – ныла я.
Но папа поднял меня на руки и так серьёзно посмотрел на меня.
– Нет нашей мамы Аленький, она ушла на небо. А ты иди в свою комнату, поиграйся там, не мешай взрослым, хорошо? – прижимая к себе, говорил он. Так меня называли мама и папа.
– А почему мама ушла на небо? Она же вернётся, да? – спрашивала я, не соглашаясь уходить.
Но папа молча завёл меня в мою комнату и прикрыл за собой дверь. А я села на пол и почему-то заплакала. Не понимая происходящего, я никак не могла смириться с её уходом. Казалось, мама меня предала, обещала и не исполнила. Но велосипед мне на следующий день, после похорон, принёс дядя Володя, мамин брат. Он приехал на похороны из другого города и тихо сказал папе, что обещал сестре привезти для меня подарок. Я каталась на нём на улице, возле дома, детвора завистливо смотрела на меня. Но я по натуре своей была не жадная, даже в детстве и мой велосипедик переходил из рук в руки. Ребятня меня по имени не звала, только слышала отовсюду.
– Рыжая, дай покататься!
– Рыжая, иди сюда!
Я и правда была огненно рыжая, с копной кудряшек на голове, с которыми только мама и могла справиться. А теперь, когда мамы не было, мои волосы беспорядочно торчали в разные стороны. Шли дни, без мамы было очень тоскливо, да и папа стал другим, замкнувшись в себе, он со мной, как прежде, не игрался, а иногда даже грубо отправлял меня в свою комнату. Он даже перестал называть меня Аленький, а больше Алефтина или просто Аля. Я рассплакавшись, обидчиво уходила. А через пол года в нашем доме появилась чужая женщина. Папа просто женился, а я принимать такое явление никак не хотела. Галина, как-то сразу меня невзлюбила и всё время отдёргивала.
– Алька! Я кому сказала, что так делать нельзя! – строго говорила она, хотя я совсем не понимала, что делать нельзя то.
Дело доходило и до того, что она могла меня ударить или сильно толкнуть. Но я не плакала.
– Ты злая ведьма! Я ненавижу тебя! – лишь кричала я ей.
А она зло сверкнув глазами, захлопывала передо мной дверь и громко, чтобы я слышала, кричала, что тоже ненавидит меня и скоро я уберусь из этого дома.
Папа же наоборот, был с ней ласков и нежен, это меня ещё больше злило.
– Ты меня совсем не любишь. Только Галину свою и любишь. – как-то сильно расстроившись очередным выговором от мачехи, воскликнула я.
– Что ты такое говоришь, Аля? Я же папа твой, как я могу тебя не любить? Иди ко мне… – ответил он и попытался обнять меня.
Но я вырвавшись из его рук, демонстративно ушла в свою комнату.
– Галочка, будь с ней поласковее. Она же ещё ребёнок. – тихо просил отец свою жену.
А она вместо ответа, обнимала и ласково целовала моего папу, что вобще было выше моего понимания. Так прошло почти два года, которые мне казались самыми худшими в моей жизни. Ведь родители меня любили и баловали, а тут, как бы пришла чужая женщина и всё разом изменилось. Она при каждом случае меня дёргала, толкала и даже могла ударить, когда папы не было дома, да и папа как-то изменился. Перестал меня ласкать, говорить как он любит меня, в общем эти два года, мне казались сплошным мучением. А однажды, как-то, я услышала разговор между отцом и Галиной, хотя говорили они очень тихо.
– Послушай, давай её определим в интернат. Там ей будет много лучше с детьми её возраста. Ну не могу я больше так. Она зверем на меня смотрит и ненавидит меня. – говорила Галина.
– Какой ещё интернат дорогая? Она маленькая совсем. Она изменится, поверь мне. – отвечал отец.
– Я не изменюсь! Никогда не полюблю эту злую ведьму. Она меня бьёт! – вскрикнула я, выглядывая из своей комнаты.
– Вот ведь лгунья, я её пальцем не трогала. – хихикнув ответила Галина.
Папа конечно поверил ей, а не мне. Вскоре я переехала жить в интернат, уж не знаю, как им это удалось, папа мой был жив, а в интернат вроде брали только сирот. Но тем не менее, Галина посадила меня и насильно рассчесала мои рыжие кудряшки, нацепив бантик. На меня надели нарядное платье и туфельки, собрали в большую сумку мои вещи и папа привёз меня в этот интернат и долго разговаривал с директрисой. Потом положил ей на стол пакет с деньгами и стал прощаться со мной.
– Будь умницей, веди себя хорошо, ладно? А я буду каждую субботу тебя забирать домой. – сев передо мной на корточки, говорил папа.
– Ты ведь больше не любишь меня верно? Я никому не нужна. И мама меня бросила, а сама на небо ушла. Ты не приходи сюда, хорошо? Никогда не приходи, не надо. Я ведь тебе не нужна, тебе эта ведьма нужна. Уходи! – стала кричать я.
Кажется, у меня началась истерика, я не знала, что это такое, но меня трясло и зуб на зуб не попадал.
– Вы лучше сейчас не трогайте свою дочь, у детей психика очень хрупкая, она придёт в себя, поверьте. В субботу приходите. – сказала директриса и сжав сильно мою руку, от чего кажется я сразу пришла в себя, повела в группу, к другим ребятам.
Я молча шла за ней, наверное больше от испуга, нежели это была покорность. До самой группы, которая называлась игровой комнатой, женщина не выпускала мою руку, но я чувствовала взгляд отца у себя за спиной. Мне трудно сказать сейчас, по истечении стольких лет, что отец тогда чувствовал, может совесть его мучила или чувство вины, но он ничего не сказав, просто ушёл.
– Внимание! Все посмотрели на меня. Познакомьтесь дети. Это Ваша новая подружка, зовут Алефтина. Теперь она будет жить и учиться здесь, с Вами. Надеюсь, Вы подружитесь. – громко говорила директриса.
А я смотрела на этих ребят, у которых глаза были испуганными, как бывает у затравленных зверьков. Никто ничего не ответил и ко мне не подошёл. Директриса оставила меня в группе и сама ушла. Так, я стояла минут десять, молча оглядывая всех, не понимая, зачем и куда я попала. Некоторое время спустя, ко мне подошёл мальчик и взял меня за руку.
– У тебя имя трудное. Меня Костик зовут и я пойду через неделю в первый класс. – сказал он, подводя меня к остальным детишкам.
– Значит и у тебя нет мамы и папы? – сочувственно спросила одна из девочек, со смешными, тонкими косичками и худеньким личиком.
