– Доктор, ну что там? – Высокий, аристократично худой (как он себя называл, хотя прислуга между собой именовала хозяина «наш Кощей») мужчина подбежал к вышедшему из спальни рыхлому коротышке, слишком плотно упакованному в кипенно-белый медицинский халат. – Как Магдалена?
– Ваша супруга справляется великолепно, малыш тоже не капризничает, идет строго по графику, – успокаивающе улыбнулся коротышка, больше похожий на гигантский цилиндр эскимо, а не на почтенного профессора, авторитета в таинственном мире акушерства и гинекологии. – Я же обещал вам, господин Кульчицкий, что роды пройдут легко и практически безболезненно, так оно и получается пока.
– Что значит – пока? – нахмурился Кульчицкий. – Иосиф Львович, на те деньги, что я выплатил вам на протяжении всей беременности моей жены, можно виллу на Лазурном Берегу купить, поэтому я вправе ожидать наилучшего результата! Который вы, между прочим, мне гарантировали!
– Тише, тише, – поморщился профессор, – не надо так кричать. Вас услышит супруга, занервничает, а это может осложнить роды...
– Вот только не надо заранее подготавливать себе алиби на случай неудачи! – прошипел Кульчицкий. – Я слов на ветер не бросаю, учтите. И если с Магдаленой или моим сыном случится что-то плохое, с вами произойдет то же самое!
– Да успокойтесь вы, Венцеслав Тадеушевич, – эскулап ободряюще пожал предплечье будущего папаши. – Все будет не просто хорошо – замечательно! Ваша супруга – на редкость здоровая женщина, беременность ее протекала легко, ребенок, судя по анализам и результатам УЗИ, в полном порядке, роды начались вовремя – волноваться абсолютно незачем! Ваш сын придет в этот мир здоровым и красивым, как и положено потомку столь славного рода!
– Но к чему тогда это ваше «пока»? – проворчал мужчина.
– Вот же привязались к слову, ей-богу! – усмехнулся профессор. – Да ничего...
Но закончить фразу он не успел, из спальни донесся громкий женский крик, а через секунду выглянула взволнованная женщина в униформе медсестры:
– Иосиф Львович, кажется, малыш собрался выходить!
– Да-да, иду, – заторопился доктор и повернулся к Кульчицкому: – А вы не хотите первым встретить своего сына?
– Нет уж, увольте, – брезгливо скривил верхнюю губу тот. – Все эти физиологические подробности не для меня.
– Ну, как угодно.
И профессор скрылся за дверью.
А Венцеслав Кульчицкий, потомок старинного шляхетского рода, остался перед дверью. Задумчиво посмотрел на вензеля древесины, покрытые темным лаком, невольно сравнил их с вензелями на гербе своего рода, порадовался, что его вензеля гораздо красивее и продуманнее, чем рисунки природы, и медленно направился к лестнице, ведущей вниз, в гостиную.
В самом деле, сколько можно торчать тут, он все равно ничем Магдалене не поможет. Потому что все, что от него зависело, Кульчицкий уже сделал. И теперь жене осталось только произвести на свет результат их совместного труда.
Да, труда! И скабрезные ухмылки тут ни при чем! Он, Венцеслав Кульчицкий, достойно продолжил свой род, выполнив главную заповедь, неукоснительно соблюдавшуюся всеми мужчинами их семьи: ни при каких обстоятельствах не допустить разбавления аристократической крови. Никаких бастардов на стороне, крестьяночек можно пользовать сколько угодно, но – без последствий. Если кто все же забрюхатеет, плод подлежит уничтожению немедленно!
В жены – только потомственную аристократку, причем родословная будущей супруги проверялась с особой тщательностью. Любовь? Ну бросьте, что за глупости! Для утех всегда можно найти красотку, снять ей квартирку, заставить отрабатывать потраченные на нее средства с усердием, а семья – это совсем иное.
Это, если хотите, обязанность, долг, честь рода! А то, что дворянских родов в Европе не так уж и много, возможно вырождение, ослабление потомства – глупости все это! Богатых родов, может, и мало, зато обедневших – хватает. И там, кстати, гораздо проще найти девицу голубых кровей, потому что нищие аристократы прекрасно понимают: единственная возможность для семьи разбогатеть – удачно выдать замуж дочь.
В общем, род Кульчицких по праву мог гордиться чистотой своей крови. Да, детей в семье было, как правило, немного, а если первым рождался сын, то им и ограничивались. А если дочь, то супруга очередного Кульчицкого рожала до тех пор, пока не родится сын, наследник, продолжатель фамилии.
До начала двадцатого века все шло просто замечательно, Кульчицкие получили графский титул, владели землями в восточной Польше, в одном из имений построили великолепный дом, больше похожий на замок, богатели, веселились, заводили интрижки, меняли любовниц, даже стрелялись на дуэли пару раз, но главную заповедь рода выполняли безоговорочно. Если не удавалось найти красивых или хотя бы хорошеньких аристократок со стороны, всегда имелись представительницы своего рода – кузины, племянницы и так далее, сестер ведь тоже замуж отдавали только за чистокровных мужских особей.
Первая мировая и грянувшая следом революция разрушили привычный уклад жизни Кульчицких, земли отобрали, поместье разорили, прадед Венцеслава, Август, едва успел вывезти жену и маленького сына в Варшаву. Но, поскольку большевики угрожали и Польше, было решено перебраться в Швейцарию. Август перевел в один из самых надежных банков Цюриха все свое состояние и, отправив семью на воды в Карловы Вары (у его жены, Ванды, были проблемы с почками), поехал в Цюрих покупать дом и обустраивать дальнейшую жизнь. И – не доехал. Его изуродованный труп нашли неподалеку от железнодорожной насыпи в двадцати милях от места назначения. Ни денег, ни часов, ни золотой цепочки с крестиком на шее – грабители сняли все. Но документы не тронули, поэтому тело было идентифицировано.
Ванда после смерти мужа намеревалась сама заняться обустройством дел, но и без того слабое здоровье окончательно подкосила нелепая гибель Августа. Через три месяца женщина умерла – отказали почки. И десятилетний Сигизмунд, будущий дед Венцеслава, остался совсем один. Но он не посрамил своего рода, доказав, что настоящий аристократ справится с любой бедой. Мальчика сначала забрала к себе родная тетка, урожденная Кульчицкая, рассчитывая наложить лапу на состояние брата. Но она так и не смогла найти бумаг Августа, ведущих к заветному счету в банке. Племянник, честно глядя на тетю большими голубыми глазами, искренне заверял, что понятия не имеет, куда мамочка подевала бумаги. А и правда, откуда десятилетнему парнишке знать?
Но он знал. И знание это пронес через Вторую мировую, через сталинские лагеря, где, кстати, и нашел себе жену, наследницу старинного эстонского рода. Марту Таанен, собственно, только за это и отправили в лагерь.
