Холодный ветер трепал моё изорванное платье, пронизывал каждую клетку, но я упрямо шла вперёд. Казалось, ещё немного, ещё совсем чуть-чуть и… Я, наконец, найду дорогу домой.
Я не помнила, как оказалась в этом странном месте, не понимала, где именно нахожусь и сколько времени вот так блуждаю по степи. А вокруг ни души, лишь катится мимо перекати-поле и летит в глаза пыль. Она забивается в глаза, ноздри, рот и оседает в горле, отчего кашляю, отплёвываюсь, но всё же иду дальше.
А степь, кажется, никогда не закончится. Бескрайняя и никакого намёка на цивилизацию. И темнеет уже. Плачевная ситуация, честно говоря. Даже представить страшно, каково здесь ночью.
Последнее, что помню — как шла домой, повернула за угол и… Всё. Провал. Такое ощущение, что просто уснула на несколько часов, а пока спала меня кто-то привёз в это место и оставил одну. Но кто и зачем? А что, если здесь волки водятся? Или ещё какие животные? От меня к утру даже костей не останется.
Вздрогнула, но не заплакала. Нечего нюни распускать. Если жалеть себя сейчас начну, то точно погибну здесь.
Внезапно послышалось что-то отдалённо напоминающее топот лошадиных копыт. Прислушалась, и правда, топот. И, кажется, он приближается.
Неужели я спасена?
Да только рано обрадовалась. Когда увидела чёрных всадников на вороных, просто нереально огромных лошадях, почувствовала опасность. Не бывает таких коней… И всадники жуткие, даже лиц не видно за чёрными повязками. Словно и не люди вовсе.
Вздрогнув, отступилась на шаг назад, затем ещё и ещё, а когда всадники подобрались ближе, рванула с места из последних сил.
Поздно. Слишком поздно. Топот неумолимо приближался и я уже чувствовала, как вибрирует земля под ногами. Казалось, она вот-вот разверзнется, что пугало намного меньше, чем эти люди.
Не успела пробежать и пару метров, как меня подхватила чья-то твёрдая, как камень, рука и словно мешок уложила поперек спины огромного животного, из ноздрей которого клубами вырывался пар.
— Канне! Канне! Шарам! — грубый, скрипучий голос и язык чужой…
Где же это я? Как попала в другую страну? И что вообще это за язык? Никогда раньше такого не слышала.
Что самое жуткое, я не могла ни двигаться, ни кричать. Как будто парализовало всё тело и даже голосовые связки. Радовало, что могу хотя бы дышать.
Не могу сказать точно, сколько времени и куда меня тащили, но когда начала приходить в себя, поняла, что это всё не сон.
— Ширра! — голос похитившего меня всадника прозвучал так резко, словно он звал кого-то.
Прислушалась, но никто на его зов не откликнулся. Наверное, не слышат…
— Ширра! — с трудом разлепила тяжёлые веки, взглянула на него.
Оказывается, незнакомец обращался ко мне, только я и слова произнести не могла. Как будто горло забили битыми стёклами. А может это порча? Как-то раз мне мать говорила, что меня прокляла жена моего отца. К слову, моя мать — вечно пьяная шлюха и её слова я никогда не воспринимала серьёзно. Но сейчас почему-то вспомнила… Может я, как в детстве, по ошибке хлебнула маминого коктейля и в моей голове правят баллом глюки?
— Ширра, окун! Аттан! — зашипел злобно всадник и, схватив меня за волосы, сбросил с лошади.
В то мгновение, когда моё обмякшее тело коснулось земли, я испытала все муки ада. Словно каждую кость сломали в нескольких местах одновременно. Как будто я спала целую вечность, а потом проснулась. А с сознанием вернулась и чувствительность атрофированных конечностей.
Слабый вскрик и жуткий кашель. Вижу себя в отражении грязной лужи и понимаю, что что-то не так. Может это мои длинные белые волосы, хотя раньше они были чёрными и короткими? Или зелёные глаза, что блестят, как у кошки, хотя раньше были карими? Или это не я? Склонила голову набок, девушка в отражении повторила моё движение. Нет, я всё же…
— Оставь её в покое, Тинат. Эта девушка из другого мира, — послышалась уже родная речь, только таким же грубым, хриплым голосом, как и у всадника. — Я ведь не ошибся, беглянка?
Беглянка? Это он мне?
С трудом повернула голову на голос и обомлела. Передо мной стоял… Не человек.
Очень высокий. Плечистый. Огромный. Просто великан. Таких мужчин не бывает. Даже всемирно известные качки по сравнению с этим — букашки. Смуглый и черноволосый, он был одет в такую же чёрную одежду, что и всадники, только лицо было открыто. Густая, тёмная щетина на четко очерченных скулах и широкий подбородок. Всё это вместе делало его лицо грубым, даже немного отталкивающим. Пугающим, я бы сказала. Хоть, вообще-то, видала людей и поуродливее. Я смотрела на него снизу вверх, открыв рот, и тихо скулила от боли, что до сих пор пронизывала всё тело.
— Вставай, беглянка, — почему он так меня называет?
Но, собрав волю и остатки сил в кулак, поднялась. Провоцировать на рукоприкладство этого громилу мне совершенно не хотелось.
— Прошу вас…
— Заткнись, — бросил мне брезгливо, а я поняла, что разговора не получится. Хоть он и знает мой язык, но к беседе не расположен. — Пойдёшь за мной. И чтобы ни слова, пока не задам тебе вопрос, ясно?
Я молча кивнула, в поисках пути отступления огляделась по сторонам. И увиденное мне не понравилось.
Какая-то деревня жуткая. Цивилизации — ноль. Словно попала в прошлое на несколько веков. Повсюду дети чумазые, старики в дырявых лохмотьях и мужчины с копьями… С копьями!
Где же это я? Куда меня занесло?!
Все эти странные люди взирали на меня любопытными взглядами, а некоторые тыкали пальцами. Женщины испуганно хватали малышню, когда последние хотели подойти ближе, а старики задумчиво почёсывали бороды.
Может это сон? Дурной сон.
Да, скорее всего так и есть. Ведь не могла же я сесть в машину времени. Или могла?
Что я вообще помню? О себе точно всё. Родилась в тысяча девятьсот девяносто пятом году, мать проститутка, отца никогда не знала. В детстве подрабатывала мелким воровством и жульничеством, а повзрослев, решила, что тюрьма, которая мне светит (в лучшем случае) и венерические заболевания (в худшем, хоть и не самом) — не моё.
Сбежала от матери в пятнадцать лет, когда она впервые привела ко мне клиента. Стукнув его бутылкой по башке, выбежала на улицу и больше домой не вернулась, решив, что замёрзнуть на улице всяко лучше, чем зарабатывать на хлеб лёжа на спине с раздвинутыми ногами.
Потом нашлись добрые люди, которые не дали погибнуть от голода и даже помогли с трудоустройством. До совершеннолетия я убиралась в подъездах и дворах, помогала одиноким старушкам. Одна из них и взяла меня к себе, а после завещала комнату в коммуналке.
Закончив школу и поварское училище, я устроилась поваром в детский сад. Работа тяжёлая, но сытая. А вчера… Или сегодня всё-таки?.. Меня уволили. Сокращение. Шла домой, плакала, с ужасом представляла, как снова буду искать работу.