Я зашел в поезд. Пора было ехать. Голос проводницы немного оглушил:
– Провожающие, покиньте вагоны!
Зайдя в купе и разложив вещи, увидел на верхней полке человека. Это был брюнет в очках, отрешенно смотревший в потолок.
– Интеллигент, – подумал я.
Он действительно создавал впечатление человека, который таковым либо недавно был, либо является сейчас.
Поезд дернулся и поехал. Час прошел в тишине, потом мой попутчик включил музыку. Это был шансон. Кучин затянул одну из своих песен. Так прошло еще полчаса.
– Классная музыка. Жизненная, – чуть слышно сказал он.
– Надо познакомиться, – подумал я.
– Выпьем? – неожиданно предложил тот.
– Интеллигент, а такой же, как все. Типичный русский, – подумал я, сказав:
– Давайте.
Он достал бутылку коньяка и жареную курицу, я – стаканы и нарезку колбасы. После второй, разговорившись, попутчик рассказал мне свою историю, которую я позже записал, находясь под впечатлением от услышанного.
Возможно, получилось где-то обыденно, где-то недосказанно, как про его детство и семью, но со слов непростого человека не могло быть иначе.
Прежде чем осуждать кого-то,
возьми его обувь и пройди его путь.
Далай-лама XIV
Меня зовут Андрей. В настоящее время я простой безработный и нахожусь в активном поиске. Три дня я проработал дворником, но это дело мне до такой степени не нравилось и не подходило, что я в рабочее время покинул свой «ответственный пост» более чем на два часа, не предупредив начальника. Ему это, естественно, не понравилось, и я быстро написал заявление по собственному желанию.
Я кандидат наук, академик одной академии и профессор другой. Уже работал над докторской диссертацией, но попался на взятке и пришлось уволиться. Особо виновным я себя не считаю: я продукт своей системы, который после отработки она выкинула на улицу – резво так, без всякого раздумья.
Когда все случилось, мне казалось, что мир рухнул. Сейчас мне уже все равно.
Вспомнилось, как декан на каждом заседании любил припугнуть подчиненных:
– Вы не найдете никакой работы! Кому вы нужны?!
– Какой бред! – всегда думалось мне, и вот этот момент настал.
Меня раздражали эти слова, да и вуз уже раздражал. Теперь я вне системы.
Мне хорошо. Я понимаю, что на меня свалилось большое количество проблем. Все эти проблемы необходимо решать, и решать быстро.
Завтра собеседование. Может быть, возьмут, может быть, нет.
Я рад, рад тому, что жизнь будет другой.
Как я дошел до того, что попался на взятке? Постепенно. Не сразу, не в один момент я стал таким.
Теперь вот ищу работу.
Существует вероятность стать помощником ректора другого вуза, хотя, боюсь, мне этого и не надо.
Я пока еще сам этого не понимаю, но втайне надеюсь, что не возьмут. Я почувствовал освобождение – освобождение от пут, от всего, что тяготило меня. Через четыре дня после увольнения я наконец более или менее спокойно разобрался в своей жизни и понял. То, что я понял, привело меня в ужас. Ужас заключался в том, что я был не на своем месте. Да, мне нравилась наука, но наука, а не преподавательская деятельность. Мне нравилось сочинительство, но не преподавание, и мне хотелось сидеть в каком-нибудь кабинете и работать там, но я был не против одновременно сменить сферу деятельности. Готов был идти на любую работу, продолжая заниматься сочинительством и наукой, также согласен был идти на четверть ставки, если предложат, но не больше. Остатки романтизма и юношеской мечтательности все еще теплились в моей душе.
Почему я стал таким?
Свою историю со всеми взлетами и падениями я расскажу вам.
Часть 1. окончание школы. университет
Мне кажется жизнь в этом городе дикой и странной,
Застывшее время не движется здесь никуда,
И дань до сих пор платим мы всемогущему хану,
И городом та же заезжая правит орда.
Леонид Дербенев
Город наш был Богом забытый. «Провинциальный уездный город», как бы его назвали во времена Пушкина.
Застывшее время здесь никуда не двигалось. Все стояло на месте. Казалось, что и люди, и здания – все стоит на месте, ничего не меняется.
Достопримечательностей в городе было две: клуб и центральный ресторан «Алмаз».
Клуб был построен еще при основании города. Его много раз реставрировали, красили, шпаклевали и он выглядел более или менее презентабельно.
Ресторан был довольно большой, с зеркальными окнами. Он старался выглядеть фешенебельно, но окружающая грязь напрочь лишала его такой возможности.
В городе все друг друга знали. Он напоминал большую деревню с грязными улочками, раздолбанными машинами и местной шпаной, готовой на разные «подвиги».
К удивлению всех приезжающих, несмотря на маленькие размеры и глушь, в этом городе имелись филиал областного университета и несколько заводов, где работала бóльшая часть населения.
На заводах делали вагоны. Начало, конец, середина рабочей смены. Все было связано с железом, сваркой и грохотом наковален. Более или менее теплились заказы, и производство не стояло на месте.
Главным над большинством заводов стоит один человек, от которого в этом городе зависит каждый вздох, – Кирьянов Иван Алексеевич, генеральный директор всех почти заводов, связанных с производством вагонов и переработкой металла. Социальная сфера города зависела от того, как работают эти заводы: будут заказы – значит, город будет жить, не будет заказов – значит, постепенно превратится в деревню.
Грохот, грязь, копоть вагонного и бутылочного заводов – вот было то, под что ложился и вставал город изо дня в день, из года в год. Ничего не менялось.
Населения в городе тоже было не так уж много. Пообсуждать, как идут дела у соседа, кто что где купил, было одним из любимых занятий жителей. Зимой была только работа, весной и летом – работа и огород. Работа – по привычке, огород – чтобы выжить зимой.
Небольшое серое здание филиала университета находится в центре города. Заведение существовало уже пятьдесят лет и видело многое, но в нем самом почти ничего не изменилось.
Каждый год было одно и то же. Летом здание красили, белили, шпаклевали, выкидывали хлам и тут же его сжигали. В общем, наводили марафет к началу учебного года.
Особенно было интересно наблюдать, как суетились все вокруг этого действа. Это напоминало муравейник, который нехотя стал копошиться, разглядывать что-то, убирать, заносить, красить, шпаклевать.
Руководил этим муравейником Иванов Петр Иванович, бывший завхоз, специалист в хозяйстве, проныра и одновременно ученый, кандидат наук, выпустивший пять аспирантов.
Деятельность свою Петр Иванович начал на заводе мастером, потом перешел мастером производственного обучения, много лет был завхозом, а став директором, защитил кандидатскую, как тогда говорили, «по налаженным каналам», стал преподавать, открыл новую специальность и на момент описанных событий был крепко стоящим на ногах хозяйственником и серьезным человеком. Он был для филиала, как генеральный директор заводов для города: ничего не происходило без его разрешения в пределах стен заведения.