На улице бушевала страшная гроза. Деревья, словно соломинки, гнулись под напором свирепого ветра. Молнии беспрерывно сверкали одна за другой, а грохотание грома превратилось в сплошной гул. К этому описанию непогоды стоит добавить стену из дождя, превратившую улицы Лондона в самые настоящие водные каналы, и вы поймете наше решение остаться на ночь в доме № 484 по Кинг Роуд. На этот раз мы собрались там вновь, получив долгожданную открытку с приглашением от Джона Хоупа, твердо соблюдавшего традицию в память о покойном Дэне Райтмане – основателе нашего маленького клуба.
Обменявшись рукопожатиями, мы, по обычаю, сытно пообедали, а затем, раскурив трубки, принялись внимательно слушать очередную историю о приключениях выдающегося охотника за сверхъестественным злом. Несмотря на юный для такого опасного дела возраст, Джон Хоуп уже зарекомендовал себя как успешный детектив, обладающий острым умом, крепкой памятью и железной волей.
Дело о Кровавой лестнице было захватывающим и весьма увлекательным повествованием, но о нем я поведаю в следующий раз, ибо в ту ночь была рассказана еще одна история, которая заслуживает вашего внимания. Как я уже сказал выше, из-за ненастья мы не смогли разойтись по домам как обычно, а потому решили скоротать время за обсуждением известных нам разновидностей сущностей из Извне.
– Я считаю, что бесконечной вариации проявлений Сил нет, а есть лишь их ограниченное число, – настаивал профессор Аркрайт. Этот седовласый старец, несмотря на свои годы, был полон ученого энтузиазма и жизненной энергии. Вот и сейчас, дискутируя с Джексоном – другим основателем клуба "Райтман", он активно жестикулировал и с небывалым рвением приводил свои доводы.
– В своих психоэманационных формированиях, – продолжал профессор, расхаживая по гостиной, – в нашем материальном мире существа из иного мира придерживаются определенных правил, что говорит о фундаментальных законах, касающихся существования этих сил в нашей реальности. Так, Сайян не может овладеть чем-то живым, но может изменить, исказить облик нематериальных предметов, что впоследствии приводит к полному их слиянию с ней. Условно назовем это болезнью, порчей неодушевленных предметов. Однако Сайян может быть опасна и для людей, потому что крайне негативно влияет на духовную проекцию человека и подвергает её такой же порче. Этот, на первый взгляд, парадокс отлично объясняется профессором Гардерсом в его монографии о природе Сайян.
– А как быть с другой формой – Аэльян? – спросил Джессоп, вытряхивая пепел из трубки. – Разве ее в свое время не причислили к иной силе, отличной от чудовищ Извне?
– Этот вердикт, уважаемый коллега, я считаю ошибочным! – с победоносным видом заявил седой профессор.
Мы все улыбнулись. В эти моменты Аркрайт выглядел, как озорной мальчишка, который получил возможность доказать взрослым, что они не правы. Джессоп притворно закатил глаза, но сделал это так, чтобы сей жест не заметил профессор, иначе беды не миновать.
– Аэльян – форма менее опасная, да! – уверенно продолжил наш друг. – Она обычно представляет собой сгусток эфира и похожа на тень, которая может вводить нас в заблуждение, способствовать усилению отрицательных эмоций, но не проявлять откровенной враждебности. Именно по этой причине мы и считали ее представителем иной силы – нейтральной по отношению к человеку. Но мои наблюдения говорят об обратном.
Профессор направился к одному из шкафов, заставленных книгами и рукописными текстами, и после недолгих поисков достал журнал, в котором записывал свои наблюдения.
– Так, где же это?.. А, нашел, – Аркрайт поправил очки и принялся менторским тоном подкреплять свою теорию фактами. – Так вот. За последние десять лет стараниями клуба было раскрыто 54 дела, носящих, несомненно, сверхъестественный характер. Из них 15 дел касались проявления Аэльян, 15 – Сайян, а еще 22 относились к Мальсан, т.е. совокупности проклятий и одушевленного насилия, в просторечье именуемыми привидениями. Оставшиеся 2 дела можно отнести к самой опасной из известных форм проявления зла – Шаийрракх. Когда я стал классифицировать и упорядочивать списки завершенных расследований, то заметил странное совпадение в количестве зафиксированных двух форм явления сил извне. Может кто-то и посчитает это совпадением, – Аркрайт хмуро посмотрел из-под очков на нас, слушавших профессора с недостаточным, по его мнению, интересом, – но я вижу здесь закономерность. А подтверждается она еще одним фактом, а именно: обе эти силы проявлялись с определенными промежутками в одних и тех же местах.
– То есть, вы хотите сказать, что обе эти проекции зла неразрывно связаны? – уже более заинтересованно спросил Джон Хоуп.
– Вы правы, именно это я и хочу сказать. Каждое дело клуба во всех этих местах начиналось именно с форм Аэльян. Порой мы находили источники, послужившие причиной разрыва барьеров между нашими мирами, а порой нет. Но что любопытно: вне зависимости от результатов наших расследований, спустя определенное время в этих местах наблюдались происшествия, связанные уже с Сайян. Обычно период между проявлением этих двух форм составляет 5-7 лет, хотя были и исключения.
– В таком случае, если ваши доводы верны, профессор, нам необходимо более тщательно разобраться с остальными делами, связанными в последнее время именно с Аэльян, – заявил Тейлор.
Этот крепкий, неподвластный возрасту мужчина был достаточно обеспеченным человеком и видной фигурой в деловых кругах Лондона. Благодаря его поддержке клуб "Райтман" обзавелся не только крепкими и обширными связями по всему миру, но и богатой коллекцией по эзотерике и мифологии.
– Это поможет нам гораздо быстрее обнаружить и устранить очаги проявления более опасных сил, – продолжал он, зажигая новую сигару. – Но у меня есть вопрос: а не может ли Сайян быть такой же промежуточной стадией, как и Аэльян? Что это лишь часть цикла, в конце которого может появиться нечто более опасное, скажем, Шайрракх?
Аркрайт некоторое время обдумывал вопрос.
– К сожалению, у нас недостаточно информации, чтобы утверждать это однозначно, но допустить такое вполне возможно. Как возможно и то, что Мальсан относится к некоей промежуточной стадии между Аэльян и Сайян. Это, конечно, спорное утверждение, ведь каждый случай уникален и отличается по своей силе. Однако если упустить из виду проявление Сайян, то это, вполне может привести к ужасному финалу: Шайрракх прорвется в наш мир.
– Думается мне, профессор, что Сайян не предпоследняя стадия, – заговорил молчавший все это время Джон. – Ваше утверждение выглядит вполне рабочей гипотезой, которая показывает, что все эти проявления можно сравнить с болезнью: с периодом ее инкубации и стадиями развития. Но в своих расчетах вы упустили еще одну форму.
