– Когда же он вылезет? Неудобно как тут. Локоть вот поцарапала, попу ободрала, и в щеку заноза залезла. Ладно… я посижу тихо, потом все сделаю, пока потерплю. Вот цепь зашевелилась, нос торчит из будки. Ничего больше не видно. Может с ним что-то не так? Ладно надо подождать тихонечко.
Заскрипели тормоза, поднялась пыль, и у дома остановился милицейский «бобик», из него вылез Иван Мефодиевич и торопливо пошел к дому. Остановился возле будки и окрикнул: «Джульбарс!» – никакой реакции.
– Ах, не грусти, дружок, все наладится, и Нина успокоится, и ты пообвыкнешься, все лучше, чем на свалку. Ну, ну, ты даже не попил? Ничего, привыкай, братец.
Сказал Иван Мефодиевич и прошел в дом. Обед у него недолгий.
Когда дверь за хозяином закрылась, в будке произошло шевеление и оттуда вылез пес, немецкая овчарка. Вид у него был, прямо скажем, не очень. Шерсть клочками, хвост какой-то облезлый, нос сухой и потресканный, глаза почти потухшие, как будто не хотят ничего видеть.
Это был служебный пес Джульбарс. Служил он в охране ГУИН 2375. Охранял зону с заключенными и разыскивал сбежавших. На одном из заданий, он шел по следу двоих сбежавших заключенных, а они присыпали следы перцем… Заключенных поймали, а он навсегда потерял нюх. А зачем на службе собака без нюха? Было решено пристрелить его. Как раз в этот момент в кабинет зашел Иван Мефодиевич поздоровался, понял ситуацию и взял Джульбарса доживать к себе домой. Ему не отказали, так как он был начальником милиции города.
Джульбарсу было в то время 12 лет. Он как и все «немцы» нес службу добросовестно и свой корм отрабатывал на 100%. Проводники его менялись, отслужив свое, а он продолжал служить. Так было до этих пор. А теперь он ощущал себя не нужным, лишним, не на месте, да еще жена Ивана Мефодиевича невзлюбила его. Он казался ей заразным, злым и страшным, хотя он старался быть тихим и никому не показываться лишний раз на глаза. Но Нина всегда, проходя мимо, шипела:
– Вот чудище притащил, связать бы их по руке и ноге, да отправить по реке…
Вообще то она была хорошая, только собак не любила. Когда то в детстве, ее покусала собака, и с тех пор она к ним относилась очень неприязненно. Но время шло, они привыкали к друг другу, и жизнь вскоре стала, вроде как, сносной.
Раздался громкий окрик:
– ОООля – дооомой!… ОООля – дооомой!
В кустах что-то зашевелилось и показалась Оля. Она была грязная, поцарапанная и взъерошенная. Отряхнувшись, прилизав волосы облизанными ладошками она быстро побежала домой. (Это близко, всего через три дома). Прибежав домой, она взахлеб начала рассказывать маме:
– Мама! Мамочка, ты знаешь? Иван Мефодьевич привез себе собаку! Немецкую овчарку! Такую красивую! Настоящую! Служебную!… Только Нина Петровна его не любит. Она сказала, что надо их связать по руке и ноге и послать по реке…
Мама сказала ровным голосом:
– Надо же, прямо как моя мама говорит. Ты где это так поцарапалась и ободралась?
– Там кусты колючие, пока я туда залезла, вот и ободралась.
– Ну давай, сейчас все помажем и будем кушать.
Мама смазала ранки йодом, вытащила из щеки занозу и послала Олю умываться, а сама пошла разогревать обед.
После обеда мама пошла отдыхать, а Олю попросила вести себя тихо, не мешать ей.
– Ладно.
Сказала Оля и пошла в свою комнату.
Настроение у нее было приподнятое, еще бы, она увидела Его – Джульбарса, настоящего служебного пса, который охранял зону, был бесстрашной ищейкой, служивший Великой Стране. Так Оля наслаждалась полученной информацией и личными наблюдениями, валяясь на диване на спине, задрав ноги на ковер и дрыгая ими.
Вдруг она услышала тихий храп из маминой комнаты, который становился все громче.
– Так, мама уснула, можно бежать.
Она тихонько пробралась в мамину комнату, убедилась, что мама спит, подошла к холодильнику, отрезала кусок колбасы, взяла секатор в шкафу и вышла во двор. Пошла в сарай, взяла кусок картона от старой коробки и тихо, не скрипнув, открыла калитку…
И вот она – свобода! Она побежала к заветным кустам. Обрезала вредные колючки секатором, устроила между забором и кустами нечто типа гнезда, устлав картоном место для сидения. Получилось довольно удобно. Осталось приготовить место для лица. Она взяла палочки и тщательно затерла штакетник щепками, чтобы занозы не попадали ей в щеки. Когда все было сделано, она поудобней устроилась и принялась наблюдать за Джульбарсом.
Джульбарс же, тем временем, внимательно наблюдал за ее действиями. Весь его вид показывал интерес и удивление.
– Джульбарсик, миленький, какой ты красивый, какой ты умный, как ты мне нравишься.
Кричала мысленно Оля. Она не могла говорить, так как ее могла услышать Нина Петровна. Крик ее шел из самого сердца, собирался в груди и выплескивался в ее взгляде. Ей казалось, что она чувствует его шерсть, как будто трогает его руками. Она ощущала себя совсем рядом с ним. Ласкала его, гладила и приговаривала нежные слова. Похоже и он что – то чувствовал. Он сел, внимательно глядя на Олю, и в его глазах начали вспыхивать огоньки. Так они общались какое-то время.
Издалека послышался топот сапог и голос командира:
– Э -раз, э-раз, э-раз, два, три; э – раз, э-раз, э-раз, два, три.
Это солдат стройбата вели с работы в часть. Оля поняла, что пора бежать домой, значит уже почти пять часов, скоро мама проснется. Она вылезла из кустов и крикнула:
– Держи Джульбарс! Я снова приду! И побежала домой, бросив собаке кусок колбасы. Дома она старательно положила секатор на место и проверила, так ли смотрят концы секатора, как и раньше, убедившись, что все как надо, закрыла шкаф и пошла в свою комнату. Достала карандаши и альбом и стала рисовать Джульбарса. Рисунок ей понравился (не меньше, чем сам Джульбарс), она разглядывала его и так и эдак, подкрасила уши (потемнее на кончиках) и удовлетворившись, прицепила рисунок на ковер. Плюхнулась спиной на диван и стала разглядывать Джульбарса.
