Митико Какутани - Экслибрис. Лучшие книги современности

Michiko Kakutani

EX LIBRIS: 100+ BOOKS TO READ AND REREAD

Copyright © 2020 by Michiko Kakutani

Illustrations copyright © 2020 by Dana Tanamachi

Book design by Danielle Deschenes

Cover illustrations by Dana Tanamachi

© Зверева А. С., перевод на русский язык, 2022

© Коваленко В. Л., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Выступая на вручении Пулитцеровской премии, драматург Август Уилсон рассказывал, что в детстве – единственный в семье – мечтал прочитать все книги в доме. Его библиотечный абонемент был затерт до дыр, и книги он всегда возвращал задолго до срока. В пятнадцать лет он бросил учебу, но каждый день проводил в библиотеке Карнеги в Питтсбурге за историческими трудами, биографиями, поэзией и работами по антропологии – по сути, эта библиотека могла выдать ему аттестат об окончании школы. По словам драматурга, прочитанное там «открыло ему новый мир, куда он зашел однажды – да так и не вышел». Так он пережил невероятную трансформацию – «и стал писателем».

Доктор Оливер Сакс назвал местную библиотеку, куда хаживал ребенком в Виллсдене, пригороде Лондона, «своим университетом», а Рэй Бредбери уверял, что «в библиотеке – полное образование». Вспомним и двух знаменитых самоучек – Авраама Линкольна и Фредерика Дугласа: книги, которые они прочли в пору взросления, оставили неизгладимый след, повлияли на их жизненные устремления, снабдили необходимым языком и суждениями. И это позже помогло им активно участвовать в формировании истории своей страны.

Вирджиния Вульф писала: «Удовольствие от чтения – огромно. Нет сомнений, что без него мир был бы совсем другим… Чтение изменило наш мир и меняет его до сих пор». «Когда-то мы превратились из обезьяны в человека, покинули пещеры, отбросили лук и стрелы, – говорила она, – а потом сели вокруг костра и начали беседовать. Стали помогать бедным и больным, превращать пустыни и непроходимые джунгли в места для жизни, строить дома и приюты. И это потому, что в какой-то момент полюбили читать».

Альберто Мангель[1] в книге 1996 года «История чтения» описал персидского властелина X века. Тот путешествовал, не расставаясь с библиотекой, насчитывавшей 117 тысяч экземпляров, нагрузив оную на спины «четырех сотен верблюдов, обученных ходить в алфавитном порядке». Тот же Мангель рассказывал об интересной практике, принятой в конце XIX века на фабриках по изготовлению сигар на Кубе, – там нанимали чтецов, чтобы они читали вслух для занятых трудом рабочих. Писал он и об отце одного из своих школьных учителей: он знал на память множество классических книг, благодаря чему для сокамерников в нацистском концлагере Заксенхаузен стал чем-то вроде библиотеки. Подобно книголюбам из романа «451 градус по Фаренгейту», которые хранили знания, запоминая книги наизусть, он воспроизводил вслух целые отрывки.

Почему же мы так любим книги?

Эти сделанные из бумаги, чернил, клея, ниток, картона, ткани или кожи волшебные прямоугольники, похожие на кирпичи, – не что иное, как миниатюрные машины времени, способные перенести нас в прошлое, чтобы мы извлекли урок из истории и отправились в идеализированное или антиутопическое будущее. Книги перемещают нас в отдаленные уголки Земли, даже на далекие планеты и галактики. Из книг мы узнаем о мужчинах и женщинах, с которыми никогда не познакомимся лично, об открытиях великих мыслителей и опыте предыдущих поколений. Книги учат астрономии и физике, ботанике и химии; объясняют механизм космоплавания и изменения климатических условий; знакомят с верованиями, взглядами и письменностью, отличающимися от наших собственных. А еще могут доставить нас в выдуманные миры – вроде страны Оз, Средиземья, Нарнии или Страны чудес. И туда, где Макс становится королем чудовищ[2].

В детстве книги были для меня убежищем, укрытием.

Я росла единственным ребенком и привыкла к одиночеству. Читала обычно в домике, сделанном из картонной коробки от холодильника, – отец прорезал в ней двери и окна. Ночью светила на книгу фонариком. На школьных переменах уходила в библиотеку, прячась от задиристых однокашников. Читала на заднем сиденье машины, хотя меня укачивало и тошнило. Читала за ужином. А поскольку мама считала, что книга и еда несовместимы, я читала все, что попадалось на глаза: надписи на упаковках от хлопьев, инструкции к электроприборам, чеки из магазина, состав кофейного пирога с орешками или торта с бисквитной крошкой. Рецепт приготовления яблочного пирога на обратной стороне упаковки печенья «Ритц» я прочла столько раз, что легко произносила его наизусть. Я была жадна до слов.

В детстве персонажи некоторых историй казались мне такими реальными, что я опасалась, как бы они не вышагнули ночью со страниц в комнату, если я забуду захлопнуть книгу. Представляла, как самые страшные герои сказок Л. Фрэнка Баума о волшебной стране Оз – крылатые обезьяны, король гномов или колдунья Момби, повелевающая силой волшебного порошка, – покинут книгу и моя спальня станет для них порталом в наш мир, где они начнут сеять хаос и разорение.

За десятки лет до бешеного успеха сериалов «Игры престолов», «Во все тяжкие» и «Клан Сопрано» я запоем читала детективные романы о Нэнси Дрю[3], книги о Черном жеребце[4], биографии издательства «Лэндмарк» и даже целые разделы из «Международной книжной энциклопедии», с помощью которой отец доводил до совершенства свой английский по приезде из Японии в Соединенные Штаты.

В старших классах и на первом курсе университета я перешла к поглощению книг об экзистенциализме – «Посторонний», «За закрытыми дверями», «Записки из подполья», «Иррациональный человек», «Или – или», «Рождение трагедии из духа музыки»; об истории черного движения – «Автобиография Малкольма Икса»[5], «В следующий раз – пожар», «Мэнчайлд в земле обетованной»[6], «Черный, как я», «Черная кожа, белые маски». А еще к научной и антиутопической фантастике – «1984», «Скотный двор», «Дюна», «Человек в картинках», «451 градус по Фаренгейту», «Конец детства», «Заводной апельсин», «Колыбель для кошки». Читала, что попадет под руку. Тогда я даже не задумывалась, что меня так цепляет в этих книгах. Однако, оглядываясь назад, могу сказать: входя в немногочисленную группу не белых детей в школе, я тянулась к чтению книг о чужаках, которые пытались понять, кто они и где их место. Даже Дороти из Волшебной страны Оз, Алиса из Зазеркалья и Люси из Нарнии, как я поняла позже, были такими вот пришельцами на чужой земле и старались выяснить, как жить в мире, где привычные правила не работают.

Не помню, откуда мы брали информацию о новых книгах и авторах в эпоху до интернета и как решали, что почитать. Впервые о Хемингуэе, Роберте Пенне Уоррене, Джеймсе Болдуине и Филиппе Роте я узнала еще в детстве – из написанных ими или о них статей в журналах вроде «Лайф» или «Лук». «Безмолвную весну» Рейчел Карсон я прочла, потому что эту книгу читала мать, а с поэзией Т. С. Элиота познакомилась благодаря мистеру Адинолфи – обожаемому учителю литературы, который заставил нас выучить наизусть «Любовную песнь Дж. Альфреда Пруфрока». Я из тех, кто многое впервые испытал именно во время чтения книг и только потом встретился с этим в жизни.