герои – самые долгие пленники забвения.
почти бессмертные. дарим надежду, опустошая миры.
вдохновение словно отравленный зверь в клетке,
столетия провонявшие жертвоприношением праху
пасти цветов пахнут вожделением, зависть превращает
их в звёзды. наши языки и сердца, злые и непорочные.
номинированы на лёгкую смерть:
в вечернем свете купаются альбатросы лишённые
предчувствий и времени, духа и звёздных войн
трескотня стрекоз сияет паранойей неба,
полотенце выпендривается на бечевке подхватывая
бемоль облаков – однажды мы перейдем в эти сны:
прикованные к запястьям ангелов, совершенные
как возмездие…
солнце грезит индийской хной, затхлыми
парками! небесный банкир против нашей ставки:
проигрыш, золотой как зубная коронка.
щепотка соли за борт…
была одна звезда в эфире: толпа ждала,
жадно припав к тишине. немыслимым светом
мело по лицам. холмам с проплывающими тенями.
захватывает радость и отчаяние!
шанс смешливый как ренессанс,
легкий словно воздушный змей —
мотылек влетающий в ухо,
в безмолвие
Дни трепетали, томясь словно лани!
Брызжет розовой пеной рассвет: счастье,
огромное как ностальгия. У тебя печальное
сердце, ветер: семь раз обговорили секреты,
а ты все молчишь… если снайперы целы,
звезды будут под прицелом – ни днем,
ни ночью
Чувство загнанно бьётся под кожей, губы
застывшие в полуулыбке – сидел не плача
в безбрежности Ориона: вселенная
помигивающая мобильниками.
Сидящая на игле. На самом
кончике…
спятившее блаженство сгорает веером едва успеваешь выдохнуть «блядь!» судьба равнодушная как голод как Кали выкосившая половину ума – она целиком умещается во вселенной Белоснежки заснувшей в алой улыбке плоти в гаснущем полёте шмеля
расстрелянное танго твоих волос во вскипающих каштановых кронах Моне Монблан твоего лба скрижали позабытые в раю вместе с девственностью – ливни прожекторов в трансе танцпола – ныряем в бессмертие изувеченное признаниями – лилии роскошью обломов и кайфа —
тела слипаются как ресницы скованные импульсами депрессии, укол в пустоту ранит но не возбуждает – жажда обсценна среди драгоценностей – голимее фейка невесомее бездны
чувствую себя Адамом с глупым яблоком
в ладони и скорпионом в сердце
Лучи солнца сияли в детской,
визжали от зависти! Судьба не искала нас,
рассыпала шансы стеклянными шариками…
а еще я разжигаю грозу, задуваю пепел
тебе на колени – в прибрежных
парках томящихся негой
Хвост волны влажной змейкой на
пляже. Ветер ерошит рубашку, волосы чуть
убеленные солью – вальс заигранный полу-
улыбками, плечи окутанные роем теней
просто дунь на свечу
обломанная богиня – бессмертный тысячелетний щебет засыпает тебя – флажолетами эполетов и лимузинов красиво причаливающих в экстаз волны – спеть песню Орфею хриплым рокотом цилиндров закутанных в оливковое масло похоти —
бисер созвездий в твоей жалкой игре жалком шелесте огня и рваных карт атласные шуты насмешливо касаются поцелуями и хохоча уносятся в печаль будешь ли ты зла как цветок уколовший твою слабость?
джезга обжигающая язык в ответ на чувства из целлулоидной боли вскрываешь вены воздушному змею – а он смеётся распахивая крылья и волны жизни останавливают тебя: смерть смерть смех смех
стоя на красивом мосту, она элегантно
улыбалась с фото – глядя на нас, смеясь…
мы не возражали и были молоды в тот
сухой и вянущий к вечеру день
старый город, кора деревьев
грубая и нетронутая
зной угасает неясным предчувствием,
чуть пряным, пыльным – души
растворимые как кофе
в Солсбери звезда упала – Звезда Полынь —
нектар в хрустальной патологии бокала – стекающие
руки призывом муэдзина ласкают дрожь твоей кожи
тысячеликая мара фея уронившая яблоко как
слезу – в твоём сердце истлел огонь
и пепел засыпал тишину чёрным смехом улиц —
поклянись, что это не сон! уравняй мертвецов в их
безмолвном совокуплении с будущим – чувство снега
настолько пурпурно, что твой взор обжигает кожу
и глиняные эльфы сыплются песком с ресниц рассвета
Где ты, ночь? Я стою за кулисами полдня – распятый
жалостью и пением фиалок, в кислоте наготы —
я жду
Архангелы на чёрном снегу…
архангелы на чёрном снегу безвременья
симфония с глазами медузы выброшенная
отливом – волна проникает во тьму словно слепой
любовник в топ-модель – раскинула небеса
сочащиеся от похоти, ветер брызжет
семенем ослепляющим хрусталь – бог
положил бомбу на мир будущее сгорает
в сказке… призрак на плечах свободных от крыльев,
машины припаркованные топ-лесс – волны
вожделения и страха в наготе дикарей,
в сумерках супермаркетов
и голых ляжек —
влюблённость слаще травинки во-рту,
нежнее члена – как кундалини вставшая на
ребро, свет фонарей сутуло поджавший хвост —
в чёрной дымке его ущелий жало истлевшего
змея и хмель сигарет бережно замерзающий
в зеркалах – нагие потолки лежат
пустыней и хуи сияют отчаянием
абсолюта
…сатори сливает с небес в базы данных.
Вялый транс в полу-божественной коже —
элегантный как Хьюго Босс. Сдувшийся как
презерватив: лёгкая бабочка бьётся в окна
обожающие лучезарность
В магии лета, в шафране неба – св. Земля,
ментовские жезлы… кошки-аксолотли в саундтреках
улиц контужены счастьем, эфирной болтовнёй.
Солнце и опиаты в сиянии одиночества, шёпот
ангелов невесомый словно старик…
и гениальный ёбнутый ребёнок
В тела химер вгрызаются зубы гомерического хохота. Это лунные блики пожирают созданные мной инверсии. Сердца разрушают границы, меняют образы приходящие в упадок и города, простирающиеся за горизонт.
Полчища душ сияющих абсолютом – богоподобные гиены растаскивают плоть благоухающую нечеловечьей памятью. В противоположном времени кварталы сливаются в экстазе уничтожения: изнасилованные толпы – в этом дне я родился, цветок раскрыл мои глаза и я впервые улыбнулся.
Цифровые надписи. Малярийная сыпь мавзолеев, спутников грезящих на земле и в небе – что они находят в эвтаназии войны? что их потеряло в безмолвии времени?
Анджело Бадаламенти с сияющим горном,
на горном пике! И леопарды терзающие
собственную шкуру
солнце. мечеть. цикады – ветер
перешёптывается с тамариском и зноем,
золотые вспышки в небе – истребители падают
в изумительную боль, наслаждаются чудом!
кожа обнажающая желания, бабочки-
андрогины – божества, выпорхнувшие из нас
и заключившие перемирие: каждый глоток —
Гоморра, каждый поцелуй – фламинго
взлетевший в смерть.
идеальный штиль вместо сердца
и идеальная ночь на полу-языке пустынь
Парки съедают волны
великолепно сливающиеся к берегам.
Улыбки, смуглые и тонкие. Безмолвие
коснувшееся сердец.
Зеркальные башни над городом,
