Нынче почему-то принято думать, что никакого «Англетерра» не было.
Есенина арестовали на вокзале, прямо с поезда, отвезли в ленинградскую Лубянку, на Гороховую, дом 2, бывший дом Губернских присутственных мест. Вот в это здание справа. Фото около 1960-го года.
Там, четыре дня, пытали и в пытках забили до смерти, примерно в таких интерьерах.
Труп закатали в ковёр, подвалами принесли в «Англетерр», коричневатый четырёхэтажный дом справа (фото 1985) —
где из пустой комнаты наспех состряпали номер – понатащили мебели, шкаф, кровать, диван, столы, стулья – и утром выдали за самоповесившегося в этом номере Есенина.
Эту, уходящую корнями в слухи и сплетни двадцатых годов, псевдосенсацию родил около тридцати лет назад в начале перестройки один ленинградско-питерский публицист и с тех пор упорно взращивает её.
Главный его козырь – вдова коменданта «Англетерра» Василия Назарова – фото 1920-тых годов – она с мужем.
Более чем через шестьдесят лет публицист разыскал её и снял интервью, в котором вдова рассказала, что прекрасно помнит, как вечером 27 декабря 1925-года в их коммунальной квартире раздался телефонный звонок и дворник «Англетерра» дядя Вася срочно вызвал её мужа на работу.
Муж вернулся только днём, усталый от заметаний следов убийства и сказал жене, что в гостинице повесился поэт Есенин – вот и всё, что вдова поведала.
А до этого шестьдесят лет молчала.
В телефонном справочнике «Весь Ленинград» за 1925-тый год абонента Назарова В. М. – нет.
Но это мелочи.
А теперь представьте сколько раз за шестьдесят лет с 28 декабря 1925 года эта вдова, по страшному секрету, рассказывала эту байку подружкам, знакомым, малознакомым, всем кому не лень…
Но это тоже мелочи.
Не мелочи – то, что никакой суд таких показаний не примет – мало ли где ночью был её муж, может, у любовницы. А утром на его счастье был найден повешенным поэт Есенин.
И совсем уже не мелочи, что такого рода публицисты завели расследование гибели Есенина в глухой и безнадёжный тупик.
«Англетерр» был.
«Англетерр», увы, был. (фото 1913—14)
Назывался он после революции Коммунистическое общежитие №2 «Интернационал».
Общежитием №1 была «Астория», где в номерах, на всём готовом, с горничными и обслугой, с завтраками и комплексными обедами в ресторане, как при коммунизме, жил семьями коммунистический бомонд Ленинграда – в основном работники исполкома Ленсовета, который размещался во дворце через площадь.
Соседнее здание «Англетерр» была общага для коммунистов рангов поменьше.
И там, и там были свободные комнаты для приезжих командировочных, заселиться в которые можно было только по бумажке с печатями из Исполкома Ленсовета, который находился через площадь.
Оба здания «Астории» и «Англетерра» были на балансе экономическом отделе ОГПУ. Вооружённая охрана и дежурные тоже числились в какой-нибудь подчинённой ОГПУ военной части и на входе записывали в журнал паспортные данные всякого посетителя, а временные постояльцы обязаны были зарегистрироваться в паспортном столе – публицист Кузнецов нашёл заявление коменданта Назарова с просьбой выделить для этого паспортистку в штат «Интернационала».
Нина Берберова:
– «На углу Конногвардейского бульвара – памятник Володарскому. Он из гипса, под него в прошлом году подложили бомбу и вырвали ему живот, починить нечем, оставить так – неуважительно, снять – распоряжения ждут, а пока закрыли его рваной тряпкой, которая под метелью, на ветру, хлещет в разные стороны, машет, грозит, зовёт и кланяется».
Памятник был в паре сотен шагов от Англетерра – поэтому охрана была усилена и достаточно серьёзно.
В сентябре-октябре 1925-го, в духе НЭПа – новой экономической партии, руководству «Англетерра» велено было зарабатывать деньги – было создано несколько гостиничных номеров, скорее всего – пять. Все они окнами выходили на Исаакиевскую площадь. Говоря сегодняшним языком – ООО «Англетерр» при общежитии «Интернационал».
Это было огромное здание в форме скошенного прямоугольника, одним фасадом выходящее на Исаакиевскую площадь (в 1925-том – площадь Воровского), вторым на Малую Морскую улицу, и два корпуса во дворе —
фото с аэроплана 1929 года – «Англетерр» вверху справа.
В нём было около 200 гостиничных номеров, плюс комнаты для обслуги,
охраны, подсобные помещения, ресторан и пр.
Это дверь есенинского №5.
Скорее всего, это был пятый и последний номер кооперативной гостиницы «Англетерр» при общаге «Интернационал».
На следующих двух фотографиях – сам номер.
Эти фотографии заказала вдова Есенина Софья Толстая и, судя по переписке с фотографом, около апреля-мая 1926 года они были сделаны.
Здесь прошли последние четыре дня жизни Есенина,
Здесь его и нашли.
Об этом, за почти сто лет – писано-переписано-понаписано.
Все гости этого номера сочтены и вычислены —
давнишний приятель Есенина, сорокатрёхлетний журналист Георгий Устинов, который жил в комнате №130 общежития «Интернационал» на третьем этаже с женой и шестилетним сыном.
Его жена, двадцативосьмилетняя Елизавета Устинова, фото которой, увы, нет.
Публицист Виктор Кузнецов, правда, утверждает, что никакая Устинова в «Англетерре» не проживала, а жила там некая «красная фурия» Анна Яковлевна Рубинштейн,
редактор «Красной газеты», которая выдавала себя за Устинову, чтобы скрыть следы убийства Есенина. Но мы, из тактичности и из уважения к заслугам публициста, накопавшего амбарных книг по «Англетерру» и вокруг, на эту нелепицу время тратить не станем.
Третьим частым гостем пятого номера был начинающий поэт-имажинист Вольф Эрлих, двадцати трёх лет, который знаком с Есениным с февраля 1924-го года.
И четвёрым – журналист из Костромы, некто Дмитрий Ушаков.
Они были рядом с Есениным все эти четыре дня – 24, 25, 26 и 27 декабря.
Ещё заходили люди – но сейчас не о них – их было немного и пробыли они в номере недолго.
Всё известно. Известна биография Устинова и могила его на Ваганьковском. Хуже, но тоже известна биография Елизаветы Устиновой, которая развелась с Устиновым около 1928-го года, по причине алкоголизма последнего.
Известна фамилия фотографа, который делал снимки пятого номера – Владимир Пресняков, 1885г.р., уроженец г. Вильно, русский, из дворян, беспартийный, в 1926 -1933 был заведующим фотокабинетом Эрмитажа, фотоиллюстратор, сотрудник ЛЕНОГИЗа, проживал: г. Ленинград, ул. Восстания, д.10, кв.19.
Арестован 28декабря 1934г. Особым совещанием при НКВД СССР 17 марта 1935г. осужден как «социально опасный элемент» на 5 лет ссылки.
Отбывал срок в Оренбурге, фотограф Оренбургстройтреста.
Второй раз арестован 22 июля 1937г. Тройкой УНКВД Оренбургской обл. 25октября 1937г. приговорен по ст. ст.58—1а-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Оренбург 26 октября 1937г. Вместе с ним расстреляна его жена Евдокия Георгиевна.