Автопортрет с бабочкой на плече
Фрагмент цветной любительской киносъемки с обсуждения выставки Николая Шувалова 22 марта 1980 года.
На первых кадрах, кроме шума кинопроектора, ни единого звука. Но вот торжественно и печально зазвучала музыка, начало 8 сонаты Бетховена.
Голос за кадром:
– Любительские кадры, которые вы сейчас видите, сняты 22 марта 1980 года на обсуждении юбилейной выставки Николая Шувалова.
Из потока кинохроники этого события появляются и исчезают крупные планы Игоря Дедкова, Татьяны Шуваловой, Виктора Бочкова, Николая Шувалова.
Голос за кадром:
– Игорь Дедков, литературный критик… Татьяна Шувалова, художник… Виктор Бочков, краевед… Николай Шувалов, художник… Этих людей уже нет с нами… Нет… Зачем же тогда возвращаемся к тем, кого нет? Что в этих возвращениях? Неужто останутся еще надолго провидческими слова Пушкина, что мы «любить умеем только мертвых»?.. Но ведь что-то значил их уход для нас! Может, не что иное, как самый последний довод, после которого мы, отбросив равнодушие и предрассудки, сможем, наконец, увидеть «глазами душ» их души, услышать их голоса?..
Крупный план Н. Шувалова в контражуре.
Голос за кадром:
– Что хотел сказать нам Николай Шувалов? Какие тайны открыть? От чего предостеречь и над чем задуматься? Что значат сегодня его картины? Эта, эта или вот эта…
Картины Н. Шувалова: «Предки»; абстракция в черно-сине-голубых тонах; натюрморт с парящими в пространстве яблоками и стеклянной вазой из цикла «Невесомости».
Голос за кадром:
– Николаем Шуваловым написаны портреты писателей, композиторов, музыкантов, иллюстрации к литературным произведениям. Зачем он это делал? Хотел так же, как они, заглянуть в бездонные пропасти бытия, постичь то, что постигли они?..
Портреты Н. Шувалова: Гоголь и персонажи его произведений; Бетховен с огненно-красной шевелюрой; Скрябин на фоне цветных кругов-сфер; Паганини с занесенной над скрипкой рукой без смычка; иллюстрация к «Мастеру и Маргарите» (Воланд с черепом в руках в окружении своей свиты).
Голос за кадром:
– Всю жизнь Николай Шувалов писал с какой-то настойчивой регулярностью свои автопортреты. Автопортрет, как форма самопознания, исповеди или предчувствия своего будущего?
Автопортреты Н. Шувалова: от самых ранних (акварель, карандаш) до более поздних, написанных маслом.
Голос за кадром:
– Вероятно, еще одно определение большого таланта – это предчувствие им своего будущего.
Первый «Автопортрет с бабочкой на плече».
Голос за кадром:
– В 1977 Шуваловым был написан «Автопортрет с бабочкой на плече». По одному из восточных преданий бабочка, севшая на плечо, вестник смерти.
Второй «Автопортрет с бабочкой на плече».
Голос за кадром:
– Позднее появится еще один «Автопортрет». И эта бабочка на плече была уже не из области преданий.
Под этим портретом в полной тишине название фильма
«Автопортрет с бабочкой на плече».
Звуки сильных порывов ветра и тяжелая, почти траурная музыка.
На черном фоне белыми буквами надпись:
«Его нашли замерзшим на лыжне холодным, ветреным январским утром…»
Наезд на табличку, которая висит на столбе: «Остановка Пантусовская».Далее в черно-белом негативе:нижние ветви дерева с трепещущими листьями;качающееся, словно палуба корабля, поле;«перечеркивающие» друг друга стебли травы; одинокие стебельки на фоне неба.
Лицо Николая Шувалова со второго «Автопортрета с бабочкой на плече». Раздваиваясь, уменьшаясь, оно уносится вверх, в черноту неба.
На музыку Бетховена (8 соната) медленный наезд на автопортрет Шувалова, написанный на фоне цветных сфер.
Голос за кадром:
– Николай Васильевич Шувалов родился в 1929 году в Костроме.
Полумиксом сквозь портрет: Кострома, «Сковородка» (центр), съемка с дельтаплана.
Медленный наезд на автопортрет Шувалова продолжается.
Голос за кадром:
– В августе 43-го, преодолевая страшную робость и, одновременно, подстегиваемый не менее страстным желанием, он решается и поступает в Костромское художественное училище Шлеина.
Лицо Шувалова на автопортрете все ближе и ближе.
Голос за кадром:
– После окончания училища Шувалов едет в Москву, где с 49 по 52-ой годы учится в институте декоративно-прикладного искусства.
Полумиксом сквозь портрет: памятник Минину и Пожарскому в Москве; набережная Петербурга со стороны Васильевского острова.
Голос за кадром:
– В 52 году институт переводят в Ленинград в высшее художественно-промышленное училище имени Мухиной. Однако это училище Шувалову так и не удалось закончить. Проучившись год с небольшим, он заболел и вынужден был вернуться домой.
Крупный план лица Шувалова с автопортрета. Сквозь него, полумиксом, двухэтажный деревянный дом с окном на втором этаже (оно по размеру в два раза больше остальных), калитка, двор.
Напечатанный на пишущей машинке текст протокола №11 от 13 декабря 1954 года. Медленный проезд по нему.
Голос за кадром:
– А вот любопытный документ. Приблизительно через год после возвращения Николая Шувалова в недрах правления Союза художников и худфонда Костромской области организовывается осуждающее творчество Козлова, Муравьева и Шувалова заседание.
На тексте протокола цитаты из него:
«…формалистические убеждения…»
«… гнилость антинародных взглядов…»
«…Шувалов сказал, что партия лишает «свободы в творчестве…»
«…Предложить… освободить от работы в отделении фонда…»
Голос за кадром:
– К счастью шел не 37-ой, а 54-ый год. Протокол не стал приговором. Но это неприязненное отношение ревностных блюстителей соцреализма Николаю Шувалову придется почувствовать еще не раз.
В мастерской художника Сергея Румянцева.
Сергей Румянцев:
– Однажды я прихожу в организацию, идет собрание. Прорабатывают Шуваловых. Я еще с ними не встречался, ну, я только недавно приступил… Прорабатывают Шуваловых. Она, такая приятная женщина, красивая, и он такой Коля сидит, молодой человек, такой сбитый, в костюмчике. И их прорабатывают за то, что они в церквях работают в Костромском районе. Реставрируют, подновляют, где-то что-то и распишут…
В музее.
Виктор Игнатьев, директор музея:
– Здесь была его первая персональная выставка, именно в музее. Так-то были выставки персональные до этого, но в театре была, которую сняли тут же, буквально на второй, третий день, потом была выставка-отчет Муравьева, Козлова и Шувалова в худфонде, бурно обсуждавшаяся до хулиганских выходок со стороны так называемых художников-реалистов…
Картины Н. Шувалова разных лет, выполненных в разной стилистической манере: лица-рожи; орденоносец со сплющенным лицом; Андрей Рублев; портрет Бетховена в мертвенно-синих тонах.
Голос за кадром:
– Снимали выставки, обвиняли в формализме, злорадствовали, что Шувалов не самостоятелен, слепо копирует разные течения и направления в живописи. Злорадствовали и не желали видеть, что он использует разные направления и течения, чтобы выразить свое, только свое… Но вернемся к тому роковому дню 24 января 1984 года.
