…Белесая пелена тумана плотно застилала все вокруг.
Александр Рогов сидел за т-образным полированным столом, напряженно всматривался в эту пелену и пытался определить, где он находится. – «Лес? Откуда тогда стол?.. Квартира? Почему нет ни стен, ни потолка?..»
Вдалеке что-то чернело. – «Дыра, что ли?..» – Рогову почему-то стало страшно. – «Это же дверь! Дверь!..» – обрадовался он.
Дверь была обита черным дерматином.
Резко подпрыгивая и медленно опускаясь, «проскакал» светло-коричневый куб с никелированной ручкой.
Совсем близко проплыл желтого цвета лоскут. Бахрома, окаймлявшая его, трепетала, будто плавники у морского ската.
Откуда-то сверху на стол посыпались небольшие (в такие упаковывают в аптеках порошки) бумажные пакетики. Рогов стал подгребать их к себе и разворачивать. Каждый пакетик оказывался свернутой десятирублевкой. – «Вот повезло!.. Повезло!..»
«Гу-у», – загудел за дверью низкий угрожающий звук. Постепенно повышаясь, он поднялся до невыносимо пронзительной ноты. У Рогова закололо в ушах. Он прикрыл уши ладонями, но это не помогало. Рогов хотел встать из-за стола, чтобы найти и заглушить источник этого колющего звука, но тут дверь распахнулась, туман стремительно начал рассеиваться, звук с высоты пронзительной ноты сполз до басов и пропал совсем…
Рогов отчетливо увидел, что сидит он в каком-то кабинете. Желтый лоскут с бахромой оказался вымпелом с надписью «За лучший товарищеский суд», скачущий светло-коричневый куб с никелированной ручкой – небольшим сейфом, а вместо десятирублевок на столе лежали пухлые, потрепанные папки с бумагами…
Где-то несколько раз щелкнуло и в кабинет вошла старушка в черной старомодной шляпке. Поправляя то и дело очки с сильно увеличивающими линзами, старушка молча смотрела на Рогова. Он не выдержал:
– Чего вам?
Старушка заволновалась.
– Чего вам? – повторил Рогов. Старушка отрывисто заговорила:
– Простите!.. Может, моя просьба будет несколько странной… Я живу в крупногабаритной квартире… Шестьдесят четыре квадратных метра… Комнаты очень светлые, кухня просторная, большой коридор… Туалет и ванная раздельные… Есть горячая вода… Телефон… Как видите, все удобства… Да, второй этаж!..
«За кого она меня принимает? Я кто – начальник ЖЭКа?..Ну-ну, интересно!» – Рогов стал ждать, что еще скажет старушка, но она внезапно замолчала. – «Склероз, что ли, у бабки?»
– Большая квартира, второй этаж, что дальше? – подсказал Рогов.
– Ах!.. Ну да!.. – встрепенулась старушка. – Простите!.. Так вот, я живу в этой огромной квартире одна… Столько лишней жилплощади!.. Нельзя ли меня переселить в однокомнатную, а мою квартиру отдать тем, кто очень нуждается?
«Чокнулась бабка!»
– Хорошо, не беспокойтесь, дадим команду, подыщем однокомнатную.
– Спасибо!.. Я понимаю, в нашем городе с жильем трудно, многие семьи ютятся по три-четыре человека в комнатке, а я в такой квартире одна!.. Когда был жив мой сын, Федя, – голос старушки дрогнул, – думала, женится, будет семья, дети… – она сдвинула очки на лоб, заслонила ладонью лицо и тихонько всхлипнула.
«Ну вот! Сейчас начнется!..» – Рогов откинулся на спинку кресла.
– Простите… – Пересилив себя, чтобы не разрыдаться, старушка вытерла набежавшие слезы, опустила очки и, с трудом выговаривая слова, продолжила: – Квартиру… можно в любом районе… только одна просьба… если дом без лифта, не выше второго этажа… мне тяжело будет… ноги…
– Найдем! Со всеми удобствами! Не выше второго этажа… – говорил Рогов, а сам прикидывал в уме, кому можно будет «толкнуть» квартиру старушки. Перебрав всех знакомых, остановился – «Странно, откуда я его знаю?!» – на Финееве. – «Живет на окраине города, в однокомнатной, рядом с домом – продовольственный, – бабке будет как раз!.. Только вот квартира у него на четвертом этаже и дом этот без лифта…» – Рогов взглянул на отекшие ноги старушки – «Ничего, как-нибудь влезет!» – и стал думать над тем, как провернуть эту операцию с обменом и сколько содрать с Финеева за услугу.
– …но чтобы это были люди, которые нуждаются в такой квартире! Очень нуждаются! – продолжала старушка. – Знаете, как они будут счастливы!.. У детей своя комната, у дедушки и бабушки тоже свой угол… На кухне устанавливается большой стол, и они всей семьей могут ужинать, обедать!.. – глаза старушки засияли.
«Можно содрать с Финеева не меньше тысячи… Только бы не упустить эту полоумную бабку!»
Рогов, не вслушиваясь в то, что еще говорила старушка, улыбался, тряс головой, а когда старушка собралась уходить, проводил ее до двери и любезно распрощался. Закрыв дверь, бросился к столу, чтобы позвонить Финееву, но пришлось отложить, – в кабинет вошел парень лет двадцати и что-то начал бормотать.
– Ты громче, громче! Ничего не слышно! – крикнул Рогов.
Парень откашлялся, словно пытался вытолкнуть из горла что-то, мешавшее говорить громко, и снова еле слышно забормотал. До Рогова доносились обрывки фраз.
– …в другой город работать… временно… вернулся… неожиданно умерла мать… не успел прописаться… умерла… утратил право на жилплощадь… я здесь жил… не прописывают… у меня никого нет…
Рогову хотелось поскорее выпроводить парня.
– Ничем помочь не могу! – сказал он твердо.
Парень потоптался на месте, полез было в карман пиджака, но, смутившись чего-то, повернулся и вышел.
«На лапу, что ли, хотел дать? Ну-ну!» – Рогов хмыкнул. – «Постеснялся». – Он протянул руку к телефону, чтобы набрать номер Финеева, но телефон как-то резко зазвонил и… Рогов проснулся.
Звонил телефон. Рогов снял трубку:
– Алло.
Из трубки, словно откуда-то издалека, донесся легкий плеск набежавшей на берег волны.
– Алло… – зевая повторил Рогов, но, больше ничего не услышав, положил трубку. Посмотрел на будильник. Было семь часов.
«Странный сон… Бабка с квартирой… парень… я – начальник ЖЭКа… Финеев какой-то…»
Рогов повернулся на левый бок и вздрогнул от неожиданности: рядом с ним, лицом к стене, спала женщина.
«А-а-а! – тут же вспомнил Рогов. – Со вчерашней свадьбы…» – и лег на спину.
Не спалось. «Идиотский звонок!»
Рогов повернулся на правый бок и стал рассматривать лежавшую в беспорядке на стуле женскую одежду. «Один ширпотреб!»
Капроновые колготки в нескольких местах были грубо зашиты. Ручка на женской сумочке вся потрескалась и походила на ссохшуюся змеиную чешую. Рогов приподнялся, взял сумочку, раскрыл ее. Ничего, кроме губной помады, зеркальца, туши для ресниц и двух талонов на автобус, в сумочке не было. Он бросил ее на пол.
«Подцепил я вчера подругу!»
Вспомнил, как, уже уходя со свадьбы, подсел к столу, за которым сидела эта женщина, и подмигнул ей.
