Врачи отметили изменения в лучшую сторону в моём самочувствии. А ещё стала отказываться от уколов и терпела боль сквозь зубы, чтобы свыкнуться с ней.
Она станет моей подругой! Лучшей, пожизненной! Спасибо Демьяну – задатки к мазохизму привил с изощрённой "благодетельностью".
Не скажу, что мне полностью восстановили внешность, но теперь прохожие бы не стали оборачиваться, иди я в толпе. Конечно, если вглядываться, видны и шрамы, и рубцы, симметрия нарушена. Но я, по крайней мере, не монстр, каким была сразу же после нападения. Один глаз – благо косметология рулит, – смогли реанимировать посредством нескольких сложнейших операций, и даже зрение вернули, поэтому, глядя в отражение, сама бы не отличила какой был покалечен, а какой – нет.
Голова и волосы… черепную коробку подлатали, по возможности оставляя косметологические швы, но их не избежать – так что, рубцы белели, а волосы едва отрасли. Красотка, с очаровательным куцым ёжиком.
Тело тоже умело отремонтировали. Правда, хромота осталась, ну и, конечно же, шрамы. Куда теперь без них? Да и не стремилась избавиться. Они обязаны напоминать. Так лучше, отрезвительней для отупевшей богини, что ночами скулила, как плохо без мучителя!
Стала чаще включать телевизор, чтобы быть в курсе дел в мире и стране. Однажды наткнулась на шокирующие новости. Оказывается, Демьян всё это время был под арестом. Его обвиняли в убийстве пятерых. Вот только дело развалилось – убитые были задраны зверем, а Демьян, как и погибшие, тоже оказался изрядно потаскан. Единственное отличие – он выжил. Несколько месяцев лечения и реабилитации в частной клинике, и Демьян предстал перед прокурором. Ссылался на кратковременную потерю памяти: в общем, не помнил, как оказался возле леса, с кем встречался, зачем. Кто напал.
Актер. Мда, его адвокаты поработали на славу!
Так что долгие разбирательства закончились для него отлично – в конце концов, Демьяна отпустили за неимением веских доказательств виновности.
Уверена, что это сделал он. Даже знала, кого убил, ведь фотки опознанных мужчин показали на экране – троих отлично помнила. Один – незнакомец, который у магазина пугал, а двое, которых по дороге домой в кафе видела. Пьяные.
Вот только зачем? Они же свояки! И пусть, что игрушку задрали. Она же – пустышка, так побаловаться. Сломается – другую найдёт.
Потом задумалась сильнее. Что-то не сходилось дважды два. Тварь, убивающая своих же. И ведь он уже убивал свояков. Тогда, в деревне, когда ко мне явился. И зачем зверем ко мне примчался, хотя мог на машине или самолёте, что гораздо быстрее? Казалось бы, пустяковые вопросы. Их когда-то и озвучить-то боялась, но сейчас. Могла и думала! Если насчёт транспорта и способа добраться до фантош – масса версий, да и голова болела каждую анализировать, то по поводу войн тварей мысли укреплялись. Демьян тогда сказал, что таких как они, кто дичает – нужно убивать! Чтобы тень не бросали на всех оборотней. Чтобы не раскрыли их.
Почему? Боялись огласки?
Видимо, потому и сейчас это сделал – не ради меня и мести, а ради того, чтобы замести следы.
Мне не было его жаль. Удивительно, почему не воздействовал на разум тварей – так быстрее бы разобрался. Зачем глупая показуха? Надеялся, что увижу? Растрогаюсь?! Бред!
Его не может подобное волновать! Да и, вообще, не желаю о нем думать! Не желаю помнить о тварях! Нужно было попросить мне память стереть. Чуть не скулила от расстройства. Хочу воспоминания о случившемся обнулить. Как же замечательно, наверное, тем, у кого амнезия.
Попыталась выкинуть Демьяна из головы, но, как бы ни хотела свободы, он уже был в моей крови и не желал покидать голову.
Вскоре остро поняла слова Шлёмы: посттравматика, самовнушение, слабый человеческий мозг. Так что, да, почувствовала всю прелесть ломки сознания без кукловода. Нет, совсем не была уверена, что выкарабкаюсь. Мне было не просто сложно, порой казалось невозможно жить своим умом. Ловила себя на том, что сомневалась в каждой мысли, идее, слове, жесте. Где гарантия, что это я думаю, решаю, делаю, а не кукловод?
Могла обманывать кого угодно, но эта тварь – моя персональная слабость. Моя одержимость! Наркотик, от которого упорно отвыкала, но жуть как боялась вкусить вновь, ведь не была уверена, что смогу отказаться. Хоть раньше и не знала таких привязанностей, но прекрасно отдавала себе отчёт, если сорвусь – реабилитацией уже не отвяжусь.
Через месяц встала. Ещё через несколько недель сделала первый шаг, а ещё через десяток – пошла. Одному богу известно, чего мне это стоило. Каких усилий, проглоченных слез и брошенных проклятий. Прихрамывала, скулила от боли, но шла. Ничего! Телесную боль вытерплю! Главное, чтобы душа не изнывала, а она, как назло, кровоточила. Я тщетно надеялась, что время исцелит, залечит, но она и после полугода ломки так и не утихла. Мутило, крутило… Я продолжала искать глазами мучителя и нет-нет, да и взывать к нему мысленно.
Потом настала апатия, и на короткий миг я решила, что действительно смогу выбраться из омута. Вернулась домой, дети были счастливы и от меня совсем не отставали. Они даже спали со мной. Выполняли любую просьбу, чем доводили до слёз. Я не заслуживала такого счастья! Таких детей! Они мое сокровище. За них умру. Я обязана сделать всё, чтобы они жили и были счастливы.
Надежды и мечты рухнули в тот момент, когда увидела странного мужика. Ждала детей из школы, сидя в закрытом кафе. Как раз аккурат напротив учебного заведения. Смотрела через обзорное окно на дорогу, погруженная в далеко не радостные мысли. Скоро Новый год, подарки куплены, нужно бы ёлку нарядить, дом украсить. В выходные, прямо накануне праздника, родители вот-вот должны приехать.
Ребята уже совсем взрослые стали. Злата в третьем классе, Ильюха в седьмом. Почти полтора года прошло… уже полтора года, с того момента, как стала свободно-зависимой. Смогла вытерпеть жизнь, под названием «без него», вот только вкуса совсем не ощущала. Словно корова жующая полынь.
Неутешительно, да и плевать. Мне и без того тошно, а праздники весельем не кажутся. Забиться бы в угол и доживать. Поток мыслей утягивал в пучину очередной депрессии, и не сразу отреагировала на наглую реплику:
– Куколка скучает?
– Что, простите? – переспросила, не понимая привиделось или нет.
Мужик, притом что на улице приличный минус, в простой кожаной куртке нараспашку и сильно потрепанных джинсах плюхнулся напротив. Вальяжно откинулся на высокую металлическую спинку стула, расслабленно уместил ноги чуть в стороны под небольшим круглым столом. Одной рукой постукивал пальцами по столешнице, и пугающий звук приковал моё внимание к жесту. Тук-тук – гулко, и в тоже время четко, отбивали удлиненные желтоватые когти:
