Рон находился в своей комнате, сидел на кресле и щелкал каналы на телевизоре, когда в дверь его квартиры позвонили.
– Я открою! – крикнул он жене и подошел к двери. Через глазок он увидел там двух человек в полицейской форме. Из рук вывалились ключи, но Рон не торопился их поднимать. Он смотрел в глазок, словно пытаясь узнать лица полицейских. Еще один звонок в дверь привел его в себя.
– Чем могу? – спросил Рон.
– У нас есть к вам несколько вопросов, – сказал один, выглядывая из-за двери.
Рональд подозрительно посмотрел на людей в наряде и сухо произнес:
– Пройдемте в комнату, поговорим там.
Они расселись в гостиной, напротив телевизора, который квартирант тут же выключил, лишь добравшись до пульта.
– Недалеко отсюда сгорела психбольница, – начал один из них, – и мы думаем, что вы можете что-то знать.
Рон охнул, округлив глаза.
– Я… даже и не знаю, что сказать…
– Просто ответьте на наши вопросы, хорошо?
Рон кивнул.
– Ваша фамилия Троцкин? – спросил второй, достав блокнот.
– Да, это моя фамилия, – ответил он тихо. – Вы подозреваете кого-то из моих родных?
– Не знаем точно, но вы знаете, что в этой лечебнице покоится ваш родственник? Вам говорит о чем-нибудь имя Анна? – спросил полицейский.
– Н-нет, не уверен, – задумчиво ответил Рон.
– Уверены? Может, первая любовь или стерва, разбившая вам сердце? – спросил язвительно второй.
Рональд недоуменно поглядел на него.
– А что насчет родителей? – вмешался первый. – Вы можете помочь нам связаться с ними?
– Мать умерла, когда я был еще ребенком. А отец… Кажется, он в городе.
– Даже так? Не подскажите адрес, пожалуйста?
– Я не уверен, но, быть может, он еще живет на Брестской 33г, – тихо говорил Рон.
– А что насчет других родственников? Сестры, братья, или, может… а как звали вашу маму?
Рон поник головой, пытаясь вспомнить. На секунду он отрекся от реальности и проник в чертоги своей памяти, но тщетно. Внезапно для себя, Рональд осознал, что его одолел приступ амнезии.
– Я не помню, – грустно ответил хозяин квартиры. – Не помню имя родной матери…
Полицейские с сожалением похлопали Рональда по плечу. Он мог вспомнить какие-то короткие отрывки, проведенные с матерью и отцом, но на них не было даже лиц родителей. Ему сразу почудилось, что в комнате невыносимо жарко.
– Что ж, во всяком случае, вы нам помогли. За это спасибо, – сказал человек в форме.
– Может, вам обратиться к доктору? – порекомендовал второй, выходя в коридор.
– Я… да, я схожу… Пожалуй, это будет разумно. Я надеюсь, я смог помочь.
– Да, смогли, – улыбнулся мужчина в форме и вышел из квартиры.
Рональд проводил полицейских и снова уселся на свое прежнее место, но на этот раз телевизор был выключен.
– Все в порядке, дорогой? – спросила его жена, заглянув в комнату.
– Мама… Мама… – повторял он, словно сумасшедший. – Что случилось? Как ее звали?.. Забавно – я помню, что она мертва, но не помню ее имени. И даже лица. Анна… Быть может… Нужно ехать к отцу. Он должен знать.
Быстро накинув на себя черный тонкий балахон, он выбежал на улицу и направился в сторону Брестской 33г. Идти предстояло, по меньшей мере, полчаса, потому он зарылся взглядом под ноги и ловил глазами каждую падающую снежинку.
Как раз была зима, отличная погода, все в преддверии праздников и отпусков. Рон настолько торопился, что люди, которые раньше казались ему чрезвычайно торопливыми, сейчас кажутся ему чрезвычайно медленными, словно на прогулке. От этого ему становилось лишь еще более тошно находиться на улице среди людей. И эти странные косые взгляды. Когда это он начал их замечать? С каких вдруг пор ему это стало неприятно, а то и более, кажется угрожающим?
Рон подошел к дому, поднялся на этаж и позвонил в дверь, но никто не открыл. Он позвонил еще, затем еще и еще – ничего. Тогда он уселся на лестницу рядом с дверью и уткнулся виском в стену.
– Анна… мама… Неужели мою мать звали Анной? Нет, никаких ассоциаций, никаких ностальгических чувств это имя не вызывает. Разве что… Нечто странное, словно… Словно я снова стал ребенком. И мамочке нужно меня прижать, мамочке нужно меня пожалеть. Что это? Мамочке нужно…
Перед глазами начали то появляться, то снова пропадать какие-то картинки из воспоминаний, где он был еще маленьким. Но они были настолько нечеткими, настолько мимолетными и непонятными, что Рон никак не мог уловить их, разглядеть получше. Но вдруг озарение!
– Это моя мать! – закричал он вдруг на весь подъезд, что даже сам испугался своего ответного эха. – Но как же так, ведь отец сказал… Ох… – Рон расплакался прямо под дверью.
