Звонок с душераздирающим скрежетом ударил школу изнутри, и здание содрогнулось от лавины разнокалиберной детворы, высыпавшей в коридоры. Мелкота из младших классов образовала веселую кучу-малу у входа в гардероб. Тощие щиколотки и мелкие ручонки торчали во все стороны, возились и оглушительно визжали. Тональность визга была скорее радостно-счастливой. Грустно, наверное, было только тем, кто оказался внизу. Взмыленная пожилая учительница азартно разгребала шевелящуюся кучу, угрожая вызовом родителей в школу, двойкой по поведению и прочими карами, которые такую мелюзгу вполне могли напугать.
Высокая блондинка в короткой юбочке снисходительно усмехнулась, глядя на это безобразие, и понимающе вздохнула. Шагавшая рядом с ней плотная темноволосая девочка в очках хихикнула, ткнув подругу в бок:
– Тань, а ведь мы тоже когда-то так…
– Ха, Надюха, вспомнила! Да когда это было-то? – Блондинка презрительно сморщила носик. – Детский сад. Слушай, а ты в курсе, что в десятом «А» новенький?
– Не-а, – заблестели глаза подруги. – А чего это он в конце четверти пришел? Новый год на носу. Давай рассказывай!
Таня Гусева, а это именно она заговорила про новенького, все всегда узнавала первой. У каждого человека свои таланты. Так вот у Гусевой он был особенным. Девушка непостижимым образом умудрялась появиться в нужном месте в нужное время и услышать все самое интересное.
– Короче. – Татьяна заправила белокурую прядь за ухо и подтолкнула подругу к стене. – Надька, только ты никому!
– Могила! – хмыкнула Надя. И ей можно было верить. Если Таня, узнав новость, под видом страшной тайны раззванивала услышанное всем, кому только можно и нельзя, то Надежда Черемушкина была девушкой серьезной и не особо общительной. И уж если ей было сказано, что «это страшная тайна», то Надя держала язык за зубами. Даже зная, что Татьяна сама всем все расскажет.
Часто говорят, что противоположности притягиваются. Иногда это не так, но в данном случае подруги были ярко выраженными противоположностями. Надя – тихая, серьезная брюнетка, которую одноклассники держали за «своего парня», Таня – блондинка-хохотушка, которую те же одноклассники считали хорошенькой болтушкой. Надя любила математику, Таня – русский. Надя предпочитала спортивную одежду и кеды, а Таня всегда ходила на каблуках и в юбке, которую классный руководитель Диана Романовна именовала «поясом» и требовала удлинить, чтобы трусы не торчали. Диана Романовна вообще была дамой старорежимной и в новых веяниях моды совершенно не разбиралась. Кроме того, она имела склонность к преувеличениям, так как Татьянина юбка всего лишь открывала красивые, круглые коленки. Сама Гусева считала, что если у человека такие коленки, то прятать их глупо. Особенно если человек – девушка.
– Мы вообще должны выставлять наружу все свои плюсы, – учила она Надю. Надя соглашалась, но плюсы прятала. Во всяком случае юбки ей не нравились.
– Зовут его Дима, фамилия – Шараев, он нас на год старше, приехал откуда-то с севера, из Краснодара, что ли…
– Это на юге, – пискнула Надя.
– Черемушкина! Какая разница? Ты перебивать будешь или слушать?
– Слушать буду, – виновато закивала шибко умная Надежда.
– Так вот. Они переехали в новый дом, который через дорогу, купили там квартиру. Он к нам насовсем. Говорят – умный.
– Очень? – заинтересовалась Черемушкина. К умным юношам она с недавних пор начала испытывать интерес. Не то чтобы они ей как-то начали нравиться, просто некоторые малочисленные одноклассники уже который год кучковались парами, кто-то за кем-то ухаживал, они ссорились, мирились, пары менялись, а Надя с Таней продолжали дружить с Васькой Пузиковым, который был хоть и умным, но как кавалер не воспринимался категорически. Потому что кто такой кавалер? Это принц. Не в том смысле, что у него из башки перо торчит, а сам он гарцует на лошади, с копьем под мышкой, а в том смысле, что он весь из себя представительный, импозантный и его не стыдно показать… Да хоть кому-нибудь показать. Одноклассникам, например, и чтобы они при этом не ржали.
Если смотреть правде в глаза, то пары в классе было всего три, при этом все остальные страшно завидовали, нервничали и испытывали резкую потребность тоже ходить с кем-нибудь в кино, сидеть на лавочке или гулять по району. В общем, почему-то всем, в том числе и Наде, казалось, что наличие какого-нибудь мальчика, который будет выгуливать только ее, жизненно необходимо. Татьяна тоже придерживалась того же мнения и даже вела в этом направлении активную работу. Но хорошеньким блондинкам проще, они чувствуют себя увереннее и неотразимее. А вот когда у тебя непонятная коса, очки, прыщ на щеке и уши не проколоты, поиск принца превращается в проблему. Единственным своим плюсом Надя Черемушкина считала мозг. Но мозг – не коленки. Если его наружу выставлять, то принца удар хватит, девушки мозгом наружу еще никого не восхищали, так что следовало найти умного. Только умный принц оценит умную принцессу. А что? Логично же. Дурак-то просто не поймет, что она умная. Он, может, Австрию от Австралии не отличает, а Менделеева от Мендельсона, так о чем с ним говорить?
В общем, Надя очень заинтересовалась именно тем фактом, что новенького считают умным.
– Ну, не факт, что он умный, – неожиданно отреклась от своих слов Гусева. – Это завуч сказала, я слышала, мол, неизвестно, кто ему оценки в дневнике рисовал. Может, у них там, в Красноярске…
– Ты говорила – в Краснодаре, – удивилась Надя.
– Надька! Да какая разница? Она сказала, что у них там могли оценки совсем не так, как у нас, выставлять. Типа, еще надо посмотреть. – Таня вдруг гордо задрала голову, словно осознав ценность выданной информации. Дескать, вот я что знаю!
– Ты где это слышала? В учительской под столом сидела? – прыснула Надя.
– Не-а, под дверью подслушивала. Случайно. Меня за журналом послали, я подхожу, слышу – бубнят. Ну и послушала чуть-чуть. Кстати, в учительской всегда говорят что-нибудь интересное. Физрук, например, один раз рассказывал, что директорский племянник маслом канат намазал, так у него весь восьмой «Б» извозился, пытаясь залезть, а Сансаныч никак понять не мог, чего они все никак забраться не могут. А я ж тебе главное не сказала! Он еще и красавчик!
– Сансаныч? – поперхнулась Надя, изумленно округлив глаза и вспомнив лысоватого физрука. Про рыжего тощего племянника директора даже и спрашивать смысла не имело – точно не про него.
– Вот ты сегодня тупишь-то, – расхохоталась Таня. – Новенький! Такой, знаешь, челочка набок, брови вразлет, глаза такие… ммм. Ничего такой, на киноактера похож.
– Да? – упавшим голосом уточнила Черемушкина. Красивых парней она не любила и побаивалась. Они казались ей похожими на павлинов, распускающих хвосты и любующихся только собой. Мама всегда говорила, что мужчина должен быть надежным. Красивые надежными были только в кино. В жизни она видела только одного красавца – Рому из одиннадцатого класса. Он был прекрасен как бог, глуп – как пробка, и любил себя до обморока, постоянно отираясь у школьного зеркала. Половина школьниц была в него влюблена, а вторая половина потешалась над первой.
