1. Глава 1
Фиалка медленно открыла глаза и некоторое время соображала, где находится. Наконец, память распаковала и костер, и встречу с незнакомцем, представившимся Германом, и теплый спальник, в который она была завернута.
Некоторое время бездумно смотрела вверх, в темноту, прислушиваясь к постепенно возвращающимся ощущениям. Вокруг по-прежнему царил полумрак. За полотняными стенками палатки шумел дождь и лес. Звуки доносили ощущение тревоги. Фиалка поняла, что боится леса. И темноты. Капли с глухим стуком падали на чехол, иногда целыми гроздьями, но уже было ясно, что дождь стихает. Фиалка помнила, что у костра дождя не было, значит, он успел пойти уже потом, когда она отключилась у костра, разморенная теплом. Как она попала в палатку? Видимо, этот Герман принес её. Глаза девушки в полумраке испуганно расширились. Она одна, посреди леса, в палатке неизвестного мужчины!
Рядом раздался приглушенный храп. Фиалка испуганно повернула голову. Нет, в палатке с неизвестным мужчиной! Она машинально дернулась было, но сразу замерла. Бояться же было нечего. Её спасли, обогрели, перевязали – она потрогала плотную повязку на руке, которая, словно только этого и ждала, сразу начала немного беспокоить – и уложили спать.
Девушка откинулась на надувную походную подушку и глубоко вздохнула. Мужчина рядом пошевелился во сне, пробормотал что-то вроде «Мира», перевернулся на другой бок в своем спальнике и снова затих. Фиалка покосилась в его сторону, но ничего не смогла разглядеть. Вздрогнув от очередной очереди капель, сброшенных ветром с ближайшего дерева, она попыталась поудобнее устроиться на жестком лежаке и вдруг у неё возникло стойкое ощущение, что нечасто в своей жизни она спала на твердом. Она не знала, откуда взялось это ощущение, которое появилось и пропало.
Фиалка снова вздохнула, закрыла глаза и провалилась в сон.
Разбудило её пение птиц. Такое громкое, какого она никогда не слышала. Ну, или была уверена, что не слышала. Некоторое время она наслаждалась голосами природы, потом вдруг поняла, что она в палатке одна. Фиалка села и огляделась. Спальники, мужская рубашка, куртка, тяжелые походные ботинки, в углу палатки – рюкзак и чехол, видимо с ружьем. У неё в ногах, на свободном от спальника пространстве, стояли женские кроссовки, на которые была аккуратно сложена стопочка одежды. От неё ощутимо пахло костром. Запоздало сообразив, что лежит в спальнике совершенно голая, Фиалка страшно смутилась. То есть Герман мало того, что принес её сюда, так ещё и видел обнаженной?
Сгорая от стыда, девушка потянулась, хрустнув суставами и поморщившись от боли в потревоженной руке. Осмотрела повязку и увидела на ней темно-коричневое пятнышко засохшей крови. Нахмурившись и разглядывая рану, она усиленно пыталась вспомнить обстоятельства, при которых она была получена, но не вспомнила.
Из-за стенок палатки донесся размеренный стук. Звуки были знакомыми, но так, что Фиалка поняла, что скорее всего никогда не слышала их воочую. Заинтересованная, она торопливо оделась, расстегнула молнию клапана и на четвереньках выползла из палатки.
Первым, что она увидела, была потрясающей красоты обнаженная мужская спина.
Не огромная, с гипертрофированными буграми мышц, но такая, которая почему-то сразу навевала мысли об абсолютном здоровье и силе её обладателя. В тот момент, когда Фиалка взглянула на неё впервые, мужчина поднял руку и в ней блеснуло лезвие топорика. Рука резко опустилась, и послышался тот самый стук. Он просто рубил дрова. Но Фиалка почему-то была уверена, что никогда не видела этого процесса вживую, и удивилась.
Палатка стояла на краю небольшой поляны, окруженной высокими замшелыми елями и соснами. Два дерева когда-то упали по какой-то причине, пересекая поляну почти параллельными друг другу стволами. Влажную кору покрывал плотный и даже издалека мягкий ковер ярко-зеленого мха. Между стволами был устроен костер, над невысоким пламенем, из которого в небо сочился тонкий дымок, на металлической треноге висел маленький металлический котелок, издававший дивный запах кофе.
Мужчина снова занес руку с топориком, и девушка поняла, что, склонив голову набок, любуется отточенностью его движений и игрой мышц под бледной кожей, покрытой многочисленными веснушками. Было просто приятно наблюдать за человеком, занятым физической работой, которой он занимался с явным знанием дела.
Герман, а Фиалка поняла, что это именно он, по коротким вьющимся и огненно-рыжим волосам, был одет только в походные брюки цвета хаки, штанины которых были завернуты до середины икр. Шагнув на коленях наружу из палатки, Фиалка тут же поняла такую предосторожность. Её колено и ладонь коснулись мокрой после дождя травы и моментально промокли. Девушке почему-то стало стыдно. Ей только недавно высушили одежду, а она намочила её в первую же минуту. Торопливо поднявшись на ноги, она оглядела блестевшие многочисленными каплями ярко-зеленые травинки и поняла, что, как только она сделает по ним хотя бы пару шагов, её кроссовки вымокнут насквозь. Поэтому, после недолгого размышления она вернулась в палатку, решительно расшнуровала и сняла обувь и завернула джинсы по примеру Германа. Потом снова вышла наружу.
Мокрая трава обняла стопы влажной прохладой. Это было неожиданно приятно. Хотя очередное ощущение, что это происходит с ней впервые, снова навалилось на Фиалку. Укалываясь о павшую хвою и какие-то невидимые в траве веточки, Фиалка пошла к трудившемуся мужчине.
Когда до него оставалось пяток шагов, Герман неожиданно обернулся к ней всем телом. На его рыжебородом лице расплылась прямо-таки чарующая улыбка. Фиалка снова, как ночью, поневоле ответила улыбкой. Что-то в его внешности настолько располагало, что она не могла удержаться.
- Доброе утро.
- Здравствуйте, Герман.
- Как спалось? Я не очень громко храпел?
- Храпел?
- Ну, - он чуть смущенно пожал плечами, - те мои друзья, с которыми мне довелось ночевать в пределах досягаемости, до сих пор со мной разговаривают, но тем не менее… Вам нужно было отдохнуть, а я мог помешать.
- Я прекрасно выспалась, - заверила его Фиалка и поняла, что ничуть не покривила душой. Она действительно чувствовала себя удивительно отдохнувшей.
- Это замечательно.
Герман кивнул на разбросанные вокруг щепы.
- Все промокло. Сухое дерево для костра приходится добывать из самой сердцевины.
- Вы, я вижу, большой в этом мастак, - польстила Фиалка.
Герман не стал ломаться.
- Да, в детстве и молодости я частенько ходил в походы. Люблю природу. – Он указал на свои босые ноги. - Я за максимальную естественность. Если бы не присутствие дамы, на мне не было бы даже штанов.
