Давид Бурлюк - Филонов

Филонов
Название: Филонов
Автор:
Жанр: Литература 20 века
Серия: Real Hylaea
ISBN: Нет данных
Год: 2017
О чем книга "Филонов"

Повесть "отца русского футуризма" Давида Бурлюка, написанная в 1921 году в Японии и публиковавшаяся лишь в английском переводе (1954 г.), впервые воспроизводится по архивной рукописи. Филонов – фамилия её главного героя, реальным прототипом которого выступил тот самый русский и советский авангардный художник, Павел Николаевич Филонов. События этой полумемуарной повести происходят в Санкт-Петербурге в художественной среде 1910-х годов.

В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Бесплатно читать онлайн Филонов


© Давид Бурлюк, наследники, 2017

© Владимир Поляков, подготовка текста, примечания, комментарии, послесловие, 2017

© Книгоиздательство «Гилея», перевод, 2017

* * *

17 февраля 1921 года Чичиджима, Япония.

Переписано (начато) 28 февраля 1953 года


Давид Бурлюк в Японии. 1920–1921 годы

Филонов

Глава I. Лестница

На Васильевском острове, среди многих прямых, как стрела, улиц, по которым быстро ехать на извозчике, но которые так тянутся, когда по ним шагаешь в башмаках со стоптанными каблуками, есть и узкие переулки; один из них недалеко от Академии художеств, по нему редко проезжает экипаж; зимой не дребезжит бубенчик чухонской лошадки.

Окна в домах с одной стороны только на час-другой бывают озарены солнцем в те дни, когда оно не затянуто туманом.

А так как в Петербурге не редкость они и зимней порою, то в этих переулках всегда царит полумрак, то синеватый, то полный жёлтой рыхлой мути.

Кто проходил по Академическому переулку, тот замечал этот высокий дом, имеющий две парадные двери, одна из них почему-то заперта, а другая хлопает, когда, уступая напору с улицы, она упорно возвращается на своё место.

Алис, вынув из кармана записку, с удивлением заметила, что номер 9 и есть этот дом, так бросившийся ей в глаза ранее. Девушка прошла мимо запертой двери, и когда другая захлопнулась гулко за ней, поднялась в третий этаж и позвонила.

Открыла дверь, должно быть, кухарка, женщина в чёрном платье в чёрную точку, формы её тела были так округлы и рыхлы, что не верилось, что в теле имеется скелет, вся она была сделана точно из ваты.

– Это не здесь… во дворе.

Подворотня не была длинной, дом узкий, во дворе сложены дрова… поздняя осень… и на них лежал недавно просыпавшийся снег; кирпичная стена за ними казалась особенно красной.

Алис хотелось увидеть этого странного человека, с которым она познакомилась неожиданным образом, он, этот человек, поразил её воображение своим красивым лицом, и то, что о нём она слышала, ещё более заинтересовало и толкнуло на этот шаг, первый в её жизни, в ином душевном настроении <она на него> никогда бы не решилась.

Адрес Алис узнала в Академии.

Теперь она подымалась по лестнице; лестнице, не схожей с той, на которой была перед этим. Ступени сбиты, перила из железных прутьев, на площадках временами открывалась дверь и видна была кухня с большой плитой, на плите шипело и жарилось, шёл чад и пахло котлетами.

С верхней площадки раздался высокий женский голос: «кешопа, кешопа»>{1}!

Действительно, на лестнице стоял острый запах кошек. Они перебегали несколько раз дорогу Алис.

Лестница после третьего этажа стала совсем тёмной, и девушка не знала, куда ей идти, если бы перед ней не показалась фигура старушки немки, взявшейся её проводить.

– Вот здесь, барышня, прямо, не бойтесь упасть…

Было абсолютно темно. Алис верила словам руководительницы, из предосторожности вытянула руки, идущая впереди, постучав и открыв вторую дверь, сказала:

– Вот вам Филонов…

Глава II. Утёс, о который разбиваются волны

Алис стояла на пороге довольно просторной комнаты, комнаты, вытянутой по направлению к окну, виднелся стол, на нём чайник, чашка и что-то накрытое бумагой, тут же большая доска, к которой был приколот рисунок, начатый акварелью, в комнате был ещё один стол, диван со спинкой, обитой материей, и два стула. По стенам висели картины, они не были ни на подрамниках, ни в рамах – написанные на больших листах проклеенной бумаги.

Филонов стоял перед одной из них, приколотой около окна, в правой руке его кисти, в левой палитра, он обернулся по направлению Алис.

– Женщина?!

– Не женщина, а девушка.

– Я антифеминист…

– Я не фемина, а пуэлла>{2}!

Филонов улыбнулся и сказал:

– Тогда войдите… Садитесь на диван и не мешайте мне заканчивать эту собачью ногу.

Алис сидела на диване, она не сняла своего осеннего пальто, в комнате было прохладно.

Предоставленная себе самой, стала изучать картину, которую писал Филонов, и художника.

И картина, и художник были замечательны, и в первой и во втором были особая грация, особая лёгкость; чувствовалось, что для обоих бытие является преодолимым пируэтом, это лёгкость в фигуре циркового акробата, она же сквозит и является условием удачи того, чему рукоплещет толпа.

Кисть легко ходила по бумаге, но картина была велика, в ней было много деталей и, конечно, Филонов немало времени затратил, чтобы её написать.

Картина по своему сюжету так же была воздушной и схожей с идейным пируэтом. Много цветов, плоды, ветви, на розовой дорожке брошено тело женщины, прекрасное тело, но оно, наверное, мертво; тело с пышными формами, тело с ногами и руками вытянутыми как плети; ноги белые, припухлые, с синевой, лиловатые вены отчётливо видны под кожей, чёрная собака нюхает тело женщины в лиловую пятку.

Картина была написана так, что каждый правоверный академик скрежетал бы от негодования при первом взгляде, в ней было много остроты, но крайности школы были так ясны, что поверхностный взгляд не заметил ничего бы другого.

Филонов был высокого роста, его голова напоминала античный бюст; лоб – прямой и белый.

На белом лице были заметны тёмно-синие глаза, а волосы русы.

– Вы каждый день работаете так усердно!

– Да… Три года почти не выходил из этой комнаты…

– Раньше вы учились в Академии.

– Да четыре я там был… Там удобно работать, но эти годы я не скучал за ней>{3}.

– На какие средства вы живёте?

– На пятьдесят рублей в месяц, моя сестра за богатым помещиком и мне высылает аккуратно эти деньги>{4}.

– Вы написали много картин?

– За эти три года я сделал около ста вещей, кроме набросков.

– И вы нигде их не выставляете?

– Я враг выставок, на которых десятки художников, сотни картин – это напоминает мне хор, в котором каждый поёт свою арию, не сообразуясь с пением соседа. Выставки не нужны для художника. Творчество, только оно наполняет жизнь содержанием…

– Тогда вы можете утверждать, что художник не нуждается в толпе.

– Толпа не нуждается в художниках, толпа способна художника только мучить, толпа – палач творцов, толпа может прожить и без художества…

– Да, – сказала Алис, волнуясь, – но ведь это эгоизм, вы мните искусство закованным в самом себе, вы забываете, что оно может принести пользу, оно может облагородить человека, да потом я думаю, что для художника, как <и> для цветка необходима земля, так необходима толпа[1]. Художник выражает подсознательные чувства коллектива, он рупор, через который кричит век. Художник должен закалять свою волю, своё «я» касанием с жизнью. Филонов, не кажется ли вам, что ваша комната – оранжерея, вы выращиваете тепличные цветы…

– Немножко для теплицы холодновато, – перебил Филонов.

Ему нравилась в этой девушке та внимательность, с которой она принимала участие в его жизни. Но её утилитарный взгляд на художества был ему достаточно известен.


С этой книгой читают
Утопические, заумные, жизнетворческие стихи футуриста-гилейца Василия Каменского, сочинённые в первые послереволюционные годы. Поэт проводит фонетические эксперименты, воспевает счастливое будущее и мечтает о фантастической стране Цувамме.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Первое в России отдельное издание стихов, поэм, пьес и прозы одного из основателей литературного объединения ОБЭРИУ, соавтора А. Введенского и Д. Хармса Игоря Владимировича Бахтерева (1908-1996). Тексты охватываются периодом с 1925 по 1991 год и, хотя их значительная часть была написана после распада группы и ареста автора (1931), они продолжают и развивают ее творческие установки.В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.
Поэт Александр Ерёменко, готовивший тексты для книги в начале 1990-х и затем в 2000-е, сравнил автора этих необычных стихов с художниками-примитивистами Анри Руссо и Нико Пиросмани. "Наивный" поэт Пётр Смирнов (1948–2000-е), имевший лишь начальное образование, жил в Москве, работал грузчиком. По высказыванию одного из исследователей, перед нами тип автора-"визионера", существующего "вообще вне (и в определённом смысле до) тех или иных модерных ил
В первый том собрания сочинений включены те самые знаменитые повести, с которыми Юрий Поляков вошел в отечественную словесность в середине 1980-х, став одним из самых ярких художественных явлений последних лет существования Советского Союза. Сегодня эта, некогда полузапретная, проза нисколько не устарела, наоборот, словно выдержанное вино приобрела особую ценность. Написанная рукой мастера, она читается с неослабным интересом и позволяет лучше ос
В многогранном наследии великого писателя Антона Павловича Чехова тема любви занимает центральное место, хотя долгое время Чехова считали, в первую очередь, сатириком и бытописателем, мастером острых и метких зарисовок. В этой книге собраны чеховские шедевры, посвященные любви. Среди них – грустные лирические истории, в которых проявилось глубочайшее понимание психологии человека, и язвительные сюжеты, и попытка написать «бульварный роман» о несч
Автобиографическая трилогия «Из Ларк-Райз в Кэндлфорд» – ностальгическая ода, воспевающая жизнь провинциальной Англии Викторианской эпохи, рассказанная от лица девочки Лоры, выросшей в деревушке Ларк-Райз на севере Оксфордшира, а затем, еще подростком, устроившейся работать в почтовое отделение в близлежащем городке Кэндлфорд-Грин. Эти полулирические-полудокументальные воспоминания очаровывают искренностью повествования и простотой деревенских нр
Роман «Кому-то и полынь сладка» (1929) принадлежит к лучшим образцам прозы Танидзаки. Это история о несчастливом браке: муж и жена давно уже тяготятся своими узами, но вместо того чтобы расстаться и обрести желанную свободу, продолжают мучить себя и друг друга…Однако главный интерес романа заключается не в сюжетной коллизии как таковой, а в самой его атмосфере. Лирическое начало просвечивает сквозь всю ткань повествования, связывая воедино объект
Станьте Императором своих возможностей. Каждый день – это ещё один день для самореализации. Книга о том, как найти своё место под солнцем, как бороться за него и как выжить при этом.
Взросление – сложный и неоднозначный процесс. У каждого он проходит по-разному: одному дается проще, другому сложнее, а третий не справляется и до самой старости остается инфантильным. Двадцатитрехлетняя Анна Денежко уходит во взрослый мир резко, неожиданно, после ссоры с отцом, и оказывается перед необходимостью самой строить свою жизнь и отвечать за нее. Работа, деньги, друзья и враги, опасности, любовь, предательство – это сложно, но решать ну
Время мечтать никогда не заканчивается. Это поняла героиня рассказов, когда в 50 лет случайно оказалась в мире возрастного моделинга. Пока она делает первые шаги, совершенствует навыки, у нее случаются интересные встречи с людьми из мира фэшн-индустрии: фотографами, моделями, дизайнерами, организаторами показов и модных мероприятий. Читателям предлагается первая часть "модельных историй". Вторая часть будет опубликована позже.
Мы сломались на проселочной старой дороге и двинулись за помощью в ближайшую деревню…Вот и настал последний день лета…