Что такое драматургия?..
Одно из направлений литературы?
Нет, начинать надо не с этого.
Литература или нет драматургия – это ещё вопрос. Во всяком случае, к сути этого явления надо подходить не по литературной дорожке… Она же не самодостаточна, она существует не сама по себе, а предназначена исключительно для театра. Там нет обычного литературного (авторского) текста: там – реплики, люди разговаривают друг с другом…
Но это же и не просто разговоры каких-то людей, записанные на бумаге по репликам. Разговоры, безусловно, всегда имеют какую-то свою логику и какой-то смысл (т. е. – там и действие какое-то словесное может проявляться). И всё же – драматургия возникает не на уровне разговора (хотя и в нём она тоже может присутствовать), а в пространстве события. Появление события (а это предполагает и наличие каких-то заданных обстоятельств) предшествует возникновению драматургии. Если у вас в вашем диалогическом тексте не ясны обстоятельства и не появилось событие, этот ваш диалог недраматургичен (т. е. – его невозможно сыграть актёру: это диалог чисто литературный – для чтеца, для диктора).
Актёру, для того чтобы он мог начать действовать (или, как ещё иногда говорят, жить на сцене), необходимы заданные обстоятельства и возникшее (или – возникающее) в них событие.
Между тем, некоторые литераторы пытались и пытаются создавать пьесы для сцены, составленные из одних разговоров и не содержащие событий (лично я знаком с несколькими такими людьми и поэтому знаю, о чём говорю). А кто-то из режиссёров пытается их (эти пьесы) ставить, заставляя актёров реализоваться в одном лишь диалоге – вне событийного поля. Обычно ничего хорошего из таких попыток не выходит (слушать со сцены бездейственные диалоги довольно скучно – как бы ни были они уснащены каким-нибудь поверхностным «экшн»).
Дело в том, что внутри заданных обстоятельств и какого-то событийного тренда у актёра возникает некая поведенческая цель, которую он пытается так или иначе осуществить (актёр начинает представлять и ощущать себя как некий персонаж, существующий в некоей жизненной ситуации, требующей от него какого-то выхода, и он ищет этот выход). А это и есть жизнь в образе. То есть, это как бы тот воздух, опираясь на который, актёр может взлететь. Если же этого «воздуха» в хоть бы и диалогически написанной сцене (в её тексте) нет, то и «взлёт», и дальнейший «полёт» актёра невозможен.
Из таких событийных ситуаций (эпизодов) строится сюжет драмы.
Внутри сюжета все событийные эпизоды связаны единой событийной логикой, реализующей единое развитие конфликта пьесы. Я сейчас не буду углубляться в проблему построения сюжета и его смыслового функционирования, а укажу вот на что… Драматург может создать (придумать) и весь сюжет, и все составляющие его событийные эпизоды сам, самостоятельно, как всякий полностью самостоятельный автор (беллетрист, прозаик или поэт), а может (как это часто делаю я) использовать для строительства своего сюжета отдельные событийные эпизоды, открыто заимствованные из произведений других авторов, но соединённые друг с другом по новой (собственной, моей) событийной логике. Это никакое не воровство (я прямо указываю в книге, тексты каких авторов я использую у себя в моём драматургическом монтаже). Это просто и логично вытекло из того биографического факта, что я сначала стал режиссёром (интерпретатором чужих произведений), а позднее занялся драматургией. Я увидел, что – при создании нужного мне сюжета – какие-то событийные эпизоды проще (и эффективнее) написать самому, а какие-то наоборот – заимствовать в готовом виде у классика. Из такой комбинаторики порою получаются очень свежие и мощные сюжетные агломерации. Так что, читатель, не удивляйтесь неожиданным композиционным кентаврам: идея, как видите, пришла ко мне аж из седой древности.
Теперь – о философии…
По большому счёту, любая пьеса, чья драматургия опирается на жизненный сюжет, может рассматриваться как философская (ибо «философия» – в широком смысле – есть размышление о жизни). С этой точки зрения, не философской может считаться лишь та драматургия, где вообще нет никаких мыслей или они очевидно примитивны. Но всё же бывают сюжеты, специально построенные так, чтобы своим развитием провоцировать глубокие размышления о каких-то серьёзных жизненных проблемах. Такие пьесы мы, безусловно, имеем право прямо называть философскими.
В этом сборнике находится не только моя драматургическая стряпня, приготовленная из произведений самых разных авторов (по описанному выше методу), но и две пьесы, созданные практически почти без моего участия: это пьеса Юрия Калинина «Синдром на троих» (с включением стихов В. Герцика) и инсценировка поэмы Алексея Константиновича Толстого «Сон Попова» (с соответствующим соавторским дополнением), выполненная в своё время Михаилом Першиным.
Итак – милости прошу!..
В. Герман
