После революции воинственно настроенные рабочие выселили Веру Ивановну Фирсанову из собственного дома на 1-й Мещанской. Новой «лишенке» отвели одну комнатку в коммунальной квартире в доме на Арбате (в том доме, который недавно целиком принадлежал ей). Лишенцами называли всех «бывших»: по новой конституции они лишались права на жилье, на участие в выборах, на получение паспорта, на свободное перемещение, на получение продовольственной помощи… В сущности, они лишались права на жизнь.
На новой жилплощади Вера Ивановна прожила долгие и трудные десять лет, пока ей не удалось с помощью Федора Ивановича Шаляпина получить место гримерши в одном из столичных театров, а потом покинуть пределы так и не ставшего ей родным СССР. В 1928 году она обосновалась в Париже, куда и попыталась через четыре года вытащить своего бывшего поверенного и фактически мужа Виктора Лебедева. Все шло нормально: уже готовы были и приглашение, и виза, и загранпаспорт. Были даже куплены железнодорожные билеты. Но в Советском Союзе юрист Лебедев работал в комиссии по перераспределению национализированных (а точнее говоря, конфискованных) материальных ценностей. Такого человека выпускать из страны было никак нельзя, и за несколько дней до отъезда его нашли задушенным в собственной квартире. Общественности было объявлено, что «товарищ В. Лебедев скончался от острого сердечного приступа», а уголовное дело было закрыто за отсутствием состава преступления.
Вера Ивановна Фирсанова (1862–1934)
В 1934 году умерла и сама Вера Ивановна Фирсанова, бывшая крупнейшая московская домовладелица, бывшая владелица Сандуновских бань и Петровского пассажа, бывшая первая российская женщина-предпринимательница.
Первый миллион
Почти все крупные состояния XIX века начинались с одного и того же эпизода: люди, их составившие, приходили в Москву, тогдашнюю экономическую и торговую столицу, в лаптях и с минимумом денег. Род Фирсановых особым богатством не отличался: прожили они до 30-х годов XIX века обычными серпуховскими мещанами, денег особых не накопили, но и в долги не залезли. В разное время были то мещанами, то мелкими купцами-лесоторговцами. Однако, несмотря на эту семейную специализацию, второго из своих детей, 14-летнего Ивана, Григорий Фирсанов отдал в обучение вовсе не к дровенникам, как тогда называли торговцев лесом, а к московскому первой гильдии купцу Щеголеву, торговавшему в Старом Гостином дворе на Ильинке изделиями из драгоценных камней. Ловкий, быстрый, сообразительный, к тому же обученный грамоте, парнишка схватывал все буквально на лету и уже через два года из «мальчиков» перешел в «молодцы», затем в приказчики и, наконец, занял одну из высших в ювелирном деле ступенек – стал оценщиком.
К 30 годам Иван Григорьевич уже скопил достаточно денег для открытия собственного дела. Сначала это был торговый лоток, но вскоре лоток перерос в лавку в Гостином дворе. В 1857 году дело дошло и до первого собственного дома – в центре города, в Старопименовском переулке.
Купец был расчетлив, решителен и крут нравом. Когда родители понравившейся ему девушки, Шурочки Николаевой, не приняли его сватовства, он просто взял и выкрал ее из пансиона. А затем еще раз послал к родителям сватов. И что им было делать? Пришлось благословлять брак, хотя жених, по их мнению, был никудышный, так, третьей гильдии… Знали бы они, во что этот «никудышный» уже в самом скором времени выбьется!
Судьба Фирсанову потакала. Первый свой миллион он сделал уже в 1861 году, на волне императорского указа об освобождении крестьян. Иван Григорьевич верно рассчитал, что после того как непрактичные и избалованные помещики останутся без барщины и оброка, они начнут искать средства к дальнейшему веселому существованию, и тогда другого пути получить деньги, кроме как продать ценности, у них не будет. Решив так, он запряг в бричку доброго жеребца и поехал с визитами сначала по ближним, а потом и по все более далеким имениям. Не сказать, чтобы помещики легко расставались со своим имуществом, однако, в конце концов, они соглашались с заезжим «специалистом» и отдавали фамильные драгоценности почти за бесценок.
Такими «разъездами» Иван Григорьевич занимался довольно долго, пока на одной из проселочных дорог его не подкараулили несколько грабителей, знавших, что он ездит по имениям с крупными суммами наличных на руках. Купцу пришлось отбиваться. Выхватив из брички запасной металлический шкворень (колесную ось), он точным ударом в висок убил одного грабителя, другого серьезно ранил, прочие же, встретив такой серьезный отпор, бежали. После этого случая Фирсанов прекратил свои экспедиции и занялся более спокойным бизнесом, а именно покупкой имений.
Козыри
Вот тут-то и пригодились знания, полученные еще в детстве от отца-лесоторговца. Фирсанов довольно быстро и чрезвычайно выгодно скупил десятки тысяч десятин леса. В те времена самым выгодным бизнесом считалось железнодорожное строительство, просто немыслимое без крупных поставок леса, а потому крупный лесовладелец Фирсанов сразу превратился в крупного и видного предпринимателя. Свои сделки он обставлял с таким изяществом, что окружающие просто диву давались.
Получив подряд на поставку леса для строящейся железной дороги неподалеку от одного из своих имений, Иван Григорьевич посчитал, что имеющегося дерева будет недостаточно и что неплохо было бы купить соседнюю усадьбу. Престарелый помещик, хозяин усадьбы, в довольно грубой форме отказал ему, однако Фирсанов успел заметить, что присутствующая при разговоре юная жена помещика не согласна с решением мужа. Психологически это было понятно: молодой особе вовсе не хотелось проводить свои дни в этой уютной старческой тиши, ее манил Петербург. Уловив это движение женской души и поняв, что супруга не успокоится, пока не заставит мужа продать имение, Фирсанов дал тамошнему лакею 25 рублей (большие деньги) и обещал дать еще 200, если он вовремя сообщит, что хозяева решились на продажу. Спустя несколько месяцев, после очередного скандала, помещик согласился продать усадьбу и переехать в город, а уже на следующий день его снова посетил с визитом купец первой гильдии Иван Фирсанов. Имение было продано за 60 000 рублей. Во время оформления сделки Иван Григорьевич случайно узнал, что сын помещика занимает в железнодорожном ведомстве солидный пост, после чего он собрал все картины, какие имелись в купленном доме (дома тогда было принято продавать со всем содержимым, чтобы не тратиться на перевоз вещей), и отослал их сыну помещика, приложив к ним визитную карточку и письмо, в котором уверял в совершеннейшем почтении и просил принять в дар картины, «вероятно, дорогие сердцу воспоминаниями о проведенном в имении детстве». Кроме ценности фамильной полотна представляли и довольно большую материальную ценность, среди них были работы Брюллова, Тропинина и других великих мастеров, а потому получивший их чиновник посчитал необходимым лично посетить дарителя и высказать ему свою благодарность. Визит перерос в дружбу, весьма выгодную как для купца, так и для чиновника.
