– Подписывай! – муж врывается домой как ураган. Игнорируя праздничный стол, кидает передо мной какие-то бумаги.
– Что это? – шепчу растерянно.
На лице читается презрение, злость. Никогда прежде любимые черты не искажались настолько.
– Документы на развод, – заявляет торжественно. Словно выиграл несколько миллионов в лотерею.
– Милый, это шутка такая неудачная? К празднику? – улыбаюсь. Подхожу и пробую обнять.
Джек отпрыгивает от меня. Кривится, как будто я заразная.
Сегодня три года с момента, когда я у алтаря сказала: «Да». Наша годовщина. Готовилась целый день. Даже отгул по этому случаю на работе взяла. Все было хорошо. Никаких ссор. Обид. И вот тут такие заявочки. Все еще пытаюсь найти рациональное объяснение переменам в супруге.
– Милый? – харкает и сплевывает прямо в салат. С любовью для него нарезанный всего час назад. – Ты хоть значение этого слова понимаешь? Милому отсасывают охотно. Ублажают в постели. А ты стряпней мне только своей рот затыкаешь, да разговорчиками слащавыми о вечной любви. А я трахаться хочу. Мужик я! Сечешь, дура?
– Джек, что за брань?! Сколько чудовищных слов! – уши скручиваются в трубочку от его реплик.
Не привыкла я к подобному. Муж всегда был интеллигентным, воспитанным мужчиной. Слова кривого не сказал в мой адрес. Что за бесы в него вселились?
– О нет, Вивьен! Чудовищно было потратить на тебя три года жизни, – тонкие губы превращаются в нить. Смотрит на меня, как на ничтожество. – Ё мое, даже больше! Мы же еще месяцев семь встречались. О боги, у меня поистине безграничное терпение!
Подходит к столу, наливает себе виски. Залпом выпивает. А я не верю в реальность происходящего. Не узнаю мужчину, с которым три года была счастлива. Подмена. Это не он! Не может быть этот мерзкий мужик моим любящим и внимательным Джеком.
– Ты можешь нормально объяснить, что произошло? – голос дрожит, но отрицание происходящего помогает на время сохранить самообладание. – Еще вчера все было хорошо. Откуда такая резкая перемена?
– Хорошо? – издает нервный смешок. – Никогда! – Подходит ко мне вплотную. Обдает горячим дыханием, в нос ударяет запах табак и виски. – Никогда, ты меня слышишь?! Никогда! Не было хорошо! – он не говорит, орет. Сильно. С надрывом.
– Милый… – запинаюсь. Привычное обращение теперь колет язык. – Ты пьян? Не узнаю тебя…
В голове ступор. Стена. Ничего не понимаю. Не хочу понимать. Хочу вернуться на день назад. В ту реальность, где у меня был любимый муж. Где я была счастлива. Это все сон. Кошмар. Он сейчас пройдет. Ведь так?!
– Не узнаешь? Удивлена? – изо рта вылетают брызги слюны. Попадают на лицо. Как кислота разъедают щеки. – Впервые тебе сопли не подтираю? Да, я опьянен свободой! Счастлив! Подписывай бумаги! И избавь меня от созерцания твоей омерзительной рожи!
Отшатываюсь как от удара. Слова бьют гораздо сильнее. Физическую боль можно стерпеть. Она проходит. А вот боль душевная разрывает внутренности. Оставляет шрамы. Их не залечить.
– Довольно оскорблений, Джек! – всхлипываю. Из последних сил сдерживаю рыдания. – Откуда эти перемены? Если тебе так плохо было со мной, почему не сказал раньше? Если есть проблема, всегда можно разобраться и решить ее.
– Проблема всегда была одна – твоя фригидность, – глаза, в которых раньше была нежность, теперь стали колючими, злыми, чужими.
Как может человек поменяться за полдня? Утром был любимый муж. А теперь злобный, полный ненависти, чужой мужик. Кощунственная метаморфоза.
– Зачем ты так? – отворачиваюсь. Еще один удар в больное место.
– Сколько раз я намекал? Сколько просил? По-хорошему ведь. Боялся чувства ледяной куклы задеть, – он продолжает резать без ножа. Профессионально. Четко. Мастерски попадает в самые болезненные точки. – А что имеем? – смотри на меня, резко дергает за руку. – Три года ледяное бревно трахал. Ни чувств. Ни эмоций. Ноги раздвинула и ждешь, пока кончу. Не женщина, а недоразумение!
– Ложь! Я старалась! Прилагала усилия! Мне приятна близость с тобой, – сглатываю горький ком. – Пусть и не в полной мере. Но мы муж и жена, я верила, до сих пор верю – мы с любой проблемой можем справиться!
Отчасти Джек был прав. Я неполноценная женщина. Не испытываю удовольствия от близости. Что такое оргазм, лишь слышала да читала. Там внизу нет у меня чувствительности. Но я люблю поцелуи. Ласки. Прикосновения. Все это доставляет иное удовольствие. Душевное. Я прилагала усилия, чтобы муж не ощущал моей неполноценности. Никогда не отказывалась от близости. Старалась, чтобы ему было со мной максимально комфортно и приятно.
Посещала врачей. Ходила по всевозможным специалистам. Но все лишь разводили руками. Никто был не в состоянии помочь с проблемой. Моя неполноценность – это извечные страдания. Моя тайная мечта – хоть раз в полной мере познать, что такое секс. Увы, моему желанию никогда не стать явью. И вместо поддержки он в самой оскорбительной форме выдает мне такие вещи.
А ведь я много читала. Многое предлагала попробовать. Но Джек был категоричен, он хотел, чтобы я по щелчку пальцев заводилась. Иногда мне казалось, лучше бы я притворялась, как многие женщины. Лучше бы он не знал правды. Но разве можно построить брак на лжи?
– Да, ты что? – он издал истерический, мерзкий хохот. Никогда прежде не слышала от мужа подобных звуков. – А я думал, ты решила из меня импотента сделать. Признавайся! – удар кулака по столу. – Мечтала, чтобы мой прибор отсох? Чтоб я стал таким же ущербным, как и ты? Два сапога пара, любовь до гроба! Так ты себе все представляла?! Да, мразь?
Последние слова как пощечины. Я физически ощутила их удар. Как же он меня ненавидит! Как же умело скрывал это! Ведь ничего не заподозрила. Абсолютно.
– Что ты несешь? Ты в своем уме? – устало опускаюсь на стул. Закрываю лицо руками. Столько хочу высказать. А сил нет выдавить из себя ни слова.
– Ага, правда глаза колет! – слышу над ухом ехидный голос. – В тебя же входишь, как в сухую землю. Ни отклика. Ни кайфа. Член холодом обдает. Ты желание убиваешь. На корню все режешь. С тобой секс – пытка. Толку что сиськи отрастила, если между ног вечная мерзлота, – подсовывает мне под нос ручку и бумаги. – Подписывай, быстро.
Выхватываю из рук документы. Перед глазами пелена. Не вижу, где подпись ставить. Джек услужливо показывает пальцем. Расписываюсь и швыряю ему в лицо.
– Доволен?!
– Еще как! – и ведь на лице действительно счастливая улыбка. Глаза светятся. Весь ушат помоев он искренне на меня вывалил.
– Джек, ответь. Почему сейчас? Почему ты столько времени ждал? Зачем ежедневно говорил о любви? Если жизнь со мной была сплошной каторгой? – внутри все скручивается в тугой болезненный узел. По мне словно ржавой, тупой пилой проходятся. Методично, медленно режут. Чтобы всю мерзость основательно прочувствовала.
