Лондиниум, шесть лет после падения Небесной Скалы.
Сквозь тёмные облака полуночная луна слабо освещала переулки Лондиниума. Сырость тумана проникала под одежду. Закутавшись в плащ, Грир неспешной походкой шёл по улице Старого Моряка. Ночные улицы в Сарыни обезлюдели – с вечера зарядивший дождь прогнал под крыши даже самое отъявленное отребье этой части города.
На углу Старого Моряка и улицы Тира Грир остановился, чтобы отряхнуть от грязи ботфорты. Очищая о камень подошву, он навострил уши – не раздастся ли шарканье сделанного ненароком шага. Ни звука. Окинув быстрым взглядом через плечо пустынную, мокрую и унылую улицу, Грир свернул на улицу Тира.
В течение суток его не покидало устойчивое ощущение, что за ним следят несколько человек.
Конечно, подобное происходило и раньше. После войны с Чёрной Тенью за ним охотились культисты, бывшие соратники, а сейчас, когда он исполнял определенные поручения своих клиентов, с ним иногда хотели встретиться констебли. Благодаря своему чутью Гриру всегда удавалось освободиться от преследования. Однако, сейчас он просто не мог представить себе, кто бы мог заинтересоваться его персоной до такой степени. Безусловно, врагов, мечтающих свести с ним счёты, у него хватало, но ведь он всегда был на виду и дома его застать можно очень легко вместо того, чтобы попусту таскаться за ним следом по опасным улицам Сарыни. Эта ситуация неопределённости интриговала Грира и досаждала ему.
Желая удостовериться, что преследование – не дурная игра его воображения, он намеренно выбрался с постоялого двора в дождь. Он намеревался вынудить преследователя обнаружить себя. До сих пор это ему не удавалось. Грир крутился на месте, возвращался по своим следам, заворачивал в переулки – но преследователь оказался неуловимым, как туман, окутавший Британию после падения Небесной Скалы.
Неподалёку, в конце улицы Тира, находилась таверна «Одинокая Дама». Туда Грир и решил отправиться: пусть загадочные недруги караулят его под дождём. Может, это ожидание сможет охладить их пыл.
_______
Затаившаяся в тупике таверна «Одинокая Дама» принадлежала к тем подозрительным заведениям Сарыни, где всегда можно скрыться от чрезмерного любопытства констеблей и круглые сутки получить вино, горох в сале и ветчину. Когда-то в этом доме располагалась винокурня, но теперь его фасад украшала висящая на цепях вывеска цвета жёлтой серы в виде силуэта женской фигуры, в зале расположились столы и лавки, а у стены напротив входа – прилавок, за которым хозяйничал Зубин – огромный, с лохматой, соломенного оттенка, шевелюрой, мрачным взглядом исподлобья и заточенным тесаком под рукой.
Зубин, владелец таверны, был не склонен брезговать ни одним из тех гнусных дел, которыми промышляла Сарынь. Гигантское телосложение, нависающие над невысоким лицом надбровные дуги и выдающаяся вперёд нижняя челюсть напоминали Гриру уродливые порождения мрака, с которыми ему довелось столкнуться в битве на Ширке. Недостатки внешности Зубин возмещал сшитым у лучшего портного пурпурным пелиссоном на беличьем меху поверх отбелённой льняной рубашки с узорной вышивкой по краям ворота, кожаным ремнём с бронзовыми узорами и огромным серебряным перстнем на левой руке, которые шли ему, как корове седло.
В нижнем зале таверны находилось около двух десятков женщин и мужчин. Все они повернули головы, когда Грир начал спускаться по ступенькам. Их взгляды с подозрением проводили его, пока он шёл к прилавку. Шум голосов затих. Плащ бритунийской армии, который носил Грир, массивные плечи, его манера держать голову доверия обитателям дна Сарыни не внушили. Завсегдатаи таверны ясно определили, что вошедший далёк от их мира, хотя он и не констебль.
Грир, выражая полное безразличие к вызванному его появлением тихому переполоху, подошёл к прилавку.
– О! Грир, клянусь жарким и куропаткой! Мне рассказывали, что ты здеся, – сказал Зубин, протягивая ему огромную лапищу, – а я-то всё не верил, думал – болтают. Я бы вот, на твоём месте, на остров ни в жисть не возвернулся.
– Не беспокойся за меня, – ответил Грир, пожимая похожее на окорок предплечье протянутой руки Зубина. – Кружку валлийского, если оно у тебя не прокисло, да смотри, чтобы с верхом!
Монти, дылда в серой льняной рубахе и коротких мешковатых штанах, принялся виртуозно наигрывать в дальнем углу на рожке.
– Никакой кислятины, – процедил Зубин, раскрыв улыбкой редкие широкие зубы. – Винцо в моём погребе – истинный нектар высшей пробы! Вот, оцени-ка. – Он подтолкнул Гриру кружку. – Ты, кажися, был в Великой Тартарии?
– Мне там наскучило. Захотелось сменить обстановку.
Зубин заговорщически прошептал:
– Поговаривают, ты там связался с мятежниками?
– Работа наёмника, такова, знаешь – кто больше платит, тот в войне победит…
Улыбка Зубина погасла.
– Да уж… Как дела, в целом?
– По-разному, – осторожно ответил Грир. – Меня тут никто не разыскивал?
– Неет! Тебя давно не поминали… – Зубин пожал плечами, разглядывая Грира с любопытством. – Чем собираешься тута заняться?
– Чем меньше знаешь, тем крепче спишь, дружище… Кстати, ты не видел Руди Сеймура?
– Редко заходит, – безразлично проговорил Зубин, – и тебя не поминает. Он в гору пошёл после твоего отбытия – старшим констеблем стал. Сам понимаешь, к чему я веду…
Значит, за ним следят не констебли. Содержателю таверны в этом можно верить. Мало кто знал о сотрудничестве Зубина с ищейками шерифа, но для Грира это секретом не было.
– Но кто-то мной интересуется. Целый день таскаются за мной.
– Ну и чего? Культисты Тени охотились за тобой, почитай, года два, однако, сдаётся мне, так ни разу тебя и не поймали.
– Однажды поймали, – напомнил Грир, и лицо его помрачнело. – Но сейчас меня сильно интересует, что происходит. Есть какие-то соображения по этому поводу?
– У меня-то? С чего вдруг голову ломать? Это не мой цирк, не мои обезьяны…
Грир пытливо глянул в зелёные глаза трактирщика, затем пожал плечами:
– Хорошо, оставайся в неведении. – Грир допил вино и расплатился. – Я посижу у тебя немного. Дождь идёт собаками и кошками.
– Располагайся, как дома!.. Позвать тебе даму для весёлого настроения?
– Я слишком стар для подобных компаний.
– Не прибедняйся уж.
Грир цинично усмехнулся и небрежной походкой направился в дальний угол.
– Привет, Монти, – сказал он валторнисту.
Тот на мгновение остановил игру и ответил, растянув губы в улыбке:
– Привет и тебе, ветреный бродяга!
Грир присел рядом и не отводил взгляда от музыканта, изобразив вежливое внимание. Глядя на него, можно было решить, что его очень интересовала музыка.
– Что-нибудь знаешь, Монти?
Монти закончил играть мелодию.
– О тебе спрашивала одна милашка, – сказал он. – Дня два назад заходила сюда с Крюком.
