Голова гудела колокольным гулом, и, вдобавок, в ней крутился
какой-то старый напев песни из девяностых.
Я болезненно сморщилась, попыталась открыть глаза, но куда там. Сон
держал крепко.
В темной дреме плавали кляксы, иногда пробивались блики света.
Потом вдруг появился чей-то глаз. Потом второй. Оба моргнули. Раздался короткий
чих, после которого появился нос. Собачий.
Собачий?! Я пьяная?!
- Пьяная, Фрося, пьяная. И головой стукнутая. Затылком об
березу. Помнишь? Соображай.
Соображать в этом сне оказалось легко. В глазах вспыхнули
картинки, одна, вторая, третья.
Я увидела кафешку на Полевой, где мы появились с Надькой,
моей напарницей из супермаркета. У каждой по два бокала пива. Потом появился маленький
графинчик водки. Смена пустых бокалов на полные. Весело. А вот дальше пошла
муть. Вижу подругу, которую уводит мужик. Она хохочет, значит, добровольно пошла.
А я, как всегда, одна. Некрасивая, толстая, да и, наверное, уже старая. Скоро
сорок два годочка исполнится. Не
замужем, живу с отцом. Может, поэтому и стала пить в последние годы. Тоска.
- Эй, не отвлекайся. Вспоминай дальше, что было.
А дальше я увидела себя, бредущую по аллее. За спиной чьи-то
шаги, догоняющие. Оборачиваюсь. И получаю по носу. Из рук вырывают сумочку. Но
я – не я буду. Люблю настаивать на своем и убеждать в своей непоколебимой точке
зрения. Помню разворот своего могучего тела, взлет крепкого кулака. Эх, хороша
девка, да урод оказался не один. Его подельник набросился со спины, схватил за
волосы и… Хрясь.
Правильно сказала собачья голова. Об березу. С размаху,
крепко. Кажется, я даже услышала хруст в
своей черепушке… Или это воображение?
А ведь собачья морда мне кого-то напоминает. Точно, это же Стручок. Бедный Стручок, которого мы с соседкой отбили
от ворон. От трех злых ворон, клюющих собачонку в луже за гаражами. Я потом еще
его кормила. А через несколько месяцев, он исчез с нашего двора.
- Ты же Стручок? – Впервые заговорила я. В этом сне мой
крепкий грудной голос, которым хорошо распугивать злых собак и злых ворон, чем
я всегда гордилась, вдруг потерял басовитую авторитетность, и стал девчачьим. – Эй, а что с моим голосом?
Собачья морда вздохнула.
- Трансформация началась. И я не Стручок. Я Сфинкс
Четвертый, надеюсь, не последний. Вот, как видишь, застрял в этой шкуре.
Хорошо, хоть живой, и это благодаря
тебе. Помнишь тех ворон? Так это твари из клана фиолетовых гадов, теней
Египетской тьмы. А ты их как воробьев нестреляных разогнала. Сила, а не
женщина. Так, что, душа моя, благодарность тебе от меня. Кстати, «душа моя» –
это не фигура речи. Соображаешь? Кони ты двинула, ноги протянула.
Я с трудом пошевелила пальцами. Его намек был понятен, типа,
я – душа. Да хрена тебе! Мои пальцы нащупали траву и землю. Значит, я
по-прежнему лежу здесь у березы.
- Врешь! Живая я, - убежденно прошипела я.
- Пока живая, но это не обсуждается. Магнетикаль
общеволнового клубка разорван, жизненные поля разорваны, скрепы Абби-сфер еле
держатся, так, что…
- Ты что несешь?! А-а, понятно, это мои помехи в голове
после удара. Слышь, Стручок, сделай доброе дело, позови кого-нибудь, пусть
скорую вызовут. Ну? Ты же хороший. Погавкай, полай, привлеки внимание.
- Я не стручок! Я сфинкс Четвертый. И у тебя нет здесь
шансов. Но. Он есть в другом месте, и там, между прочим, не так плохо, - он заговорил
голосом менеджера туристического агентства. Не подумайте, господа, Таиланд не
хуже Бали.
- Какой ты сфинкс. Сфинкс – полубожок с головой человека и
телом животного.
- Да-да-да, - ворчливо поддакнула собачья морда. – Знаю я
ваши сказки. Хотя, отчасти, они верны. И опять скажу тебе это противное «но». В
Абби-сферах Вселенной не все так просто и очевидно. Может быть и так, а может
быть и не так. Ладно, не это сейчас главное. Я провинился, меня наказали, лишив
истинного облика. С оговоркой, что когда-нибудь я верну свое лицо и статус. Ну,
и прочее, прочее… А пока, надо поработать, - морда вздохнула. – Поработать в
этой собачьей шкурке. И область моих интересов – тоже шкурки. Заметь, не души,
тут моих функций маловато, а вот шкурки – это да, я король.
В моей больной голове что-то зашевелилось. Мысли. Почти
материально. Честно говоря, ужас. Шевелящиеся материальные мысли, в страшном
сне не придумаешь.
- И чем же шкурки отличаются от душ? – Голос мой стал холодным.
- Да всем. Чтобы подобрать тебе нужную шкурку, пришлось
повозиться. Имя должно быть прежнее. Сама шкурка – не больше той, что ты носила
в этой жизни, иначе треснешь, ну, в смысле, начнутся болезни, изменения в
судьбе, в строении магнетикаля, в импульсных точках присоединения к сферам
Вселенной. Впрочем, зачем тебе это знать. Дальше – по заслугам. Вредила,
лицемерила, строила подставы, лгала, наговаривала зло на других – в новой
шкурке счастья не жди. И так далее. Все эти вопросы утилитарные, решаемые,
рабочие. Так, что, не волнуйся. Здесь ты прожила не ахти какую жизнь, зла особо
не творила, ума большого не нажила, счастья-то и не видела, и не нюхала. Там, в
новой шкурке что-то тебе восполнится, а что-то своим лбом придется добиваться.
Уяснила? Не? Ну, ничего-ничего, жизнь и поможет, и наставит на путь истинный, и
плечо подставит, и подножку… Ладно уж, иди.
- Сто-о-о… ййй
*
Голова гудела. Еще и капли со стороны
долбили мозг мерным, противным стуком. Боковым зрением поймала мутный свет.
Дернула головой. Вау! А голова-то шевелится. Да и руки, и ноги. Кочерыжку вам в
рот, где я?! Свет, привлекший меня, просачивался лунным лучом сквозь щель дыры
в стене. Сами стены – склизкие, серые, каменные. Пошарила руками. Пол каменный,
сырой, фу-у, гадость. Я привстала. По телу пробежала боль, будто меня хорошо
отдубасили. Но жива, руки, ноги целые. Колет правый бок, значит, били по
печени.
И тут что-то щелкнуло. В голове.
Несоответствие щелкнуло. Ощущение тела. Я, кряхтя и поднимаясь с пола, оглядела
себя, и застыла враскорячку. От ужаса. Где мое тело? Где годами накопленный жир
на боках и ногах? Где моя родовая крестьянская стать?! Как рассказывала мать,
тетка Дарья, ее сестра, одним кулаком двоих мужиков с ног сбивала.
- Стру-у-у-чок! – Завопила я. И
опять едва не грохнулась. Мой голос блеял, трепетал страхом. Да чтоб тебя,
Стручок, коты сожрали!
Где-то в глубине этого темного,
сырого места, раздались шаги. Бегущие. Я покрутила головой и наконец,
разглядела еще одну стену, вернее, решетку. Это что ж, я в клетке?
- Здесь она! – Раздалось совсем
рядом, и решетку тряхнул неизвестный мне парень. Ну, понятно, что неизвестный.
Если я саму себя не знаю, откуда мне его знать. На бейсболке пацана, на вид, лет
восемнадцати, горел фонарь, ярко пробивая темноту моей камеры… Или это не
фонарь? Шарик света слетел с бейсболки и поплыл через решетку ко мне. Да чтоб
мне провалиться.
