Нотариус
говорил равнодушным, отстраненным голосом, точно сообщал о погоде на завтра. На
самом деле речь шла о том, что около полугода назад, в городе Ногинске умерла
некая Мариэтта Игнатьевна Шартес, музейный работник восьмидесяти одного года,
искусствовед и… И моя бабушка. История, в устах нотариуса звучала почти
сказочно.
- Вот завещание, - мужчина в оправе с толстыми
стеклами протянул лист. – А вот то, что на сегодняшний день составляет ваше
наследство. Хочу предупредить, у госпожи Шартес была квартира в Ногинске. Не
приватизированная, соответственно, наследовать ее вы не могли.
Подумалось – жаль, мне бы она очень пригодилась.
- Новые жильцы, наверное, каким-то образом
распорядились вещами вашей бабушки, - продолжил нотариус.
- То есть?
- Предметы обихода и личные вещи не были оговорены в
завещании, конечно, кроме этого свертка, поэтому мне неизвестно, что стало с
мебелью, утварью. Возможно, выбросили, возможно, что-то оставили себе, но
сомневаюсь, что у вас получится их вернуть, разве что через суд.
Я усмехнулась.
- Вы знаете, что в этом свертке?
- Конечно, - кивнул господин Прищепин, владелец
нотариальной конторы. – Шкатулка, а в ней – кольцо. Внутри опись с заключением
эксперта и письмо для вас от Мариэтты Игнатьевны.
Его беспристрастный тон начинал раздражать. Я
вздохнула, пытаясь скрыть злость и потянула за веревку, которой был перетянут
сверток.
- Не сердитесь, я всего лишь выполняю волю вашей
бабушки.
- Не было у меня никакой бабушки, я с рождения
детдомовская, а с одиннадцати лет воспитывалась в приемной семье.
Нотариус хмуро глянул в окно. Промолчал, и на том
спасибо. Я развернула упаковочную бумагу, откинула края. И изумленно замерла,
уставившись на «бабушкин подарок». Опаньки! Передо мной стояла шкатулка.
Чудесная, сказочная. Да я в жизни такого не видывала!
Судя по усмешке господина Прищепина, выражение моего
лица напоминало клоуна, которому съездили по макушке резиновым молотком. Он
ехидно скривился.
- Я не знаток драгоценностей и антиквариата, милая
барышня, но моих знаний достаточно, чтобы приблизительно оценить стоимость этой
прелестной вещицы. На квартирку в Подмосковье хватит.
Вот так бабушка! Или кто она там. Прелестная вещица,
как выразился нотариус, была из благородного дерева. Пусть я не биолог и не
работник лесного хозяйства. Но! Такое дерево могло быть только «благородного
происхождения».
- Обратите внимание на красновато-фиолетовый отлив.
Похоже на индийское розовое дерево палисандровых пород, - глядя на шкатулку,
негромко сказал нотариус.
- А говорите, что не знаток.
- Ну-у, барышня, я образованный человек, что вы
хотели.
Я ниже
склонилась над столом и хитро прищурилась.
- Признайтесь, показывали знатокам.
- Конечно. А как бы я по-вашему подтвердил опись, на
которой настаивала Мариэтта Игнатьевна. Она и пригласила реставратора. Он
сделал оценку этого произведения искусств, удостоверив меня в подлинности
драгоценных камней, золотого ажура, - мужчина обвел пальцем тонкую металлическую
сеть, покрывающую дерево. – А так же подтвердил, что вещица действительно
древняя. Предположительно – персидская, скорее всего, времен династии Саламидов, а это – девятый век, может быть десятый. Для
уточнения необходима более детальная экспертиза.
Я кивнула и медленно выпрямила спину. Потом так же
медленно открыла крышку шкатулки. На дне лежали бумаги, сверху – бархатный
мешочек. Взяла его, ослабила шнурок, стягивающий края, и вытащила кольцо.
- Редкий черный сапфир, - аккуратно повел пальчиком
нотариус, указывая на кольцо.
- Насколько эта вещь ценная?
- Результаты первичной оценки в шкатулке. Я повторяю
– нужна детальная экспертиза. Подтвердите, задокументируйте. Знаете ли, любая
ценность становится еще ценнее, если к ней прилагается бумажка с печатью и
подписью авторитетных людей.
Глаза нотариуса прищурились. Его рука потянулась к
солидному медному прибору с писчими принадлежностями, и вытянула из массивного
пресса для бумаг, сделанного под старину, визитку.
- Прошу. Если решите продать свое наследство, то я
подскажу вам, как правильно и безопасно провести сделку. Да и покупателя найду
из числа благонадежных коллекционеров.
- Спасибо, - я благодарно кивнула. Хорошее
предложение. Обмануть меня, бедную учительницу иностранных языков, можно легко
и непринужденно. Впрочем, и он тоже может обмануть, но не так нагло – сам
говорил о стоимости шкатулки как о стоимости квартирки в провинции.
Преувеличивал? А никто за язык не тянул.
- Что ж, Софья Максимовна, был рад нашему
знакомству, и надеюсь на ваше благоразумие – в случае продажи вещицы
обращайтесь ко мне.
Я на секунду замешкалась, и кивнула. Честно, не хочу
торопиться. Когда кому-нибудь свалится
на голову такая шкатулка – из дорогого дерева, обитая золотом, со вставными
драгоценными камнями, посмотрела бы я на этого счастливчика. Как реагировать на
такое событие? Что с этим делать? Радоваться, или уже ждать неприятностей? Не
верю я в чудеса, особенно, в своей
жизни.
Выйдя из нотариальной конторы, огляделась и потопала
по дорожке. Под мышкой – сверток с исторической ценностью, в голове – тяжелые
мысли, на душе – камень. Через минуту свернула на Ленинградский проспект и
остановилась на светофоре. Вспомнила, что дома из еды только прах таракана под
тумбочкой, убиенного мною на днях. Но идти куда-то в магазин с наследством под
мышкой – боязно. Я не настолько смелая.
Ноги устало понесли меня домой. И правильно, нечего
шляться по улицам. В подъезде прислушалась, бесшумно протопала до третьего
этажа и открыла дверь своей квартиры.
Ну, насчет квартиры – громко сказано. В этом милом
уголке мне принадлежит только комната. Проще говоря, живу в коммуналке.
Соседка – тетя Валя, ворчливая тетка, каждый день
подъедающая мой мозг. Старушка пятьдесят лет проработала уборщицей в районном
отделении полиции, тогда еще милиции, и дай терпения всякому, кто окажется ее
собеседником. Заговорит до смерти. Впрочем, в коммуналках бывает и похуже.
