Опасная затея ⎯ тягаться с Богом. В попытках найти ответы на волнующие, но неразрешенные вопросы, человек вершит дела похуже рассказов в священной книге. Должны ли мы повторно нести наказание за тягу к знаниям, когда однажды уже были изгнаны из мест, одинаково далеких для глаз и разума?
Я не верю в возмездие, и не заражен моральными догматами. Для меня нет ничего, чем нельзя было бы пожертвовать ради истины. Ибо ее достижение послужит всем, а не только одному.
Наша история полна темных личностей, чьи поступки называют преступлениями, а лиц, их совершивших преступниками. Но сколько из них сможет объяснить причину
своих действий? Была ли это нужда? Необходимость? Неосторожность? Или всему виной желание почувствовать себя сильнее, выше другого? Я привожу лишь малую часть вопросов, которые могут возникнуть, и ответы, на которые я ищу последние двадцать лет. Не будет ошибкой сказать, что в этом поиске и есть мое предназначение. Разгадка «феномена преступного человека».
Вместе с другими учеными мне удалось обнаружить одну занятную деталь в сплетениях ДНК. Для продолжения исследований мы запросили разрешение на проведение эксперимента. Пять групп, по двадцать человек в каждой. Данные, полученные по окончании эксперимента, свидетельствовали о том, что, несмотря на разницу в возрасте, происхождении у 37 из 60 человек был выявлен один и тот же мутированный ген. Конечно, мутации имели разные формы, но сам факт изменений говорил о необходимости направить еще больше сил на изучение гена, а главное – установление уровня его влияния на поведение человека. Впоследствии было доказано, что любое преобразование гена способствует развитию антисоциального поведения, провоцирует больший выброс агрессии, чем у обычного человека без патологий. Теория, выдвинутая нами на основе исследований, получила название «Ген преступника». Первое упоминание о ней ты можешь найти в моем дневнике, в записи от 11 апреля ХХХХ года. Вскоре наше открытие привлекло внимание всего научного сообщества, и мы начали активную работу по адаптации полученных знаний к реальной жизни.
Мы ввели новое звено в пищевую цепочку. Мы сделали его основой единицей целой системы. И, видится мне, в этом наше спасение.
Всегда твой любящий отец
Улицы за окном покрывает свет фонарей. Дорога вибрирует под колесами автомобилей. Пестрят со всех сторон рекламные вывески. В салон машины прорываются голоса автомобилистов, сигнальные гудки клаксонов, цокот каблуков по усыпанной гравием дороге. По сигналу светофора пешеходы врываются на проезжую часть, и пока таймер отмеряет их путь, они успевают глянуть на сидящих за рулем бедолаг; оценить размер кошелька по виду тачки, прикинуть место работы и положение в обществе. Меня всегда забавляли подобные «игры», но больше пробуждали любопытство. Кем бы я мог, по их мнению, быть? Адвокатом? Программистом? Мелким чиновником? А, может, вором? За стеклом они не видят моего пистолета, лежащего на соседнем сиденье; не могут знать, что в бардачке у меня папка с делом и фотографией неизвестного мужчины; неизвестного мне, но знаменитого в других кругах. Иначе «Зачистка» им бы не заинтересовалась, а я бы не получил работу. Работа… Да, сейчас это называют работой. А когда-то это было просто «убийство», с отягчающими или без, но убийство. Конечно, подобная трактовка никуда не ушла, скорее она просто расширилась; добавилась маленькая приписка, под названием «законное или оправданное убийство». Его оправдывает правительство, его оправдывает режим, в котором все мы живем последние 75 лет. Режим, о котором знают лишь такие, как я, и те, кто его создал. Конечно, мы убиваем не всех, кому разок вздумалось преступить закон. Как и все, наше общество верит в силу прощения и право на ошибку, но только на одну. Есть такая поговорка: «В одну и ту же реку не войти дважды». Я бы изменил ее согласно принципам системы. «Не стоит входить в одну и ту же реку дважды». Не стоит преступать закон дважды. Но люди не умеют учиться на ошибках. За 15 лет работы я это усвоил.
« Маршрут завершен».
Два часа пробок – и я у ворот «Катсуро» одной из крупнейших компаний по поставке энергетики в стране.
– Добрый вечер, сэр.
Охрана появилась сразу же, как только я подъехал к шлагбауму. Один из мужчин, с именем Кэф на груди, протянул мне форму для заполнения и начал ратовать дежурными фразами, половину из которых я пропустил. Он взял мой пропуск, и какое-то время я его не видел. Другой охранник с каменным лицом смотрел на меня, не спуская взгляда, пока Кэф отсутствовал. Возможно, он вспоминал, где мог видеть меня, а когда ответ вынырнул из памяти, он спокойно отвернулся и больше ни разу не посмотрел в мою сторону.
– Все в порядке, мистер Бирн. Можете проезжать.
– Спасибо.
После десяти минут разъездов по стоянке, мне удалось выискать себе местечко едва ли не в самом конце. Пристроив машину в общий ряд, я решил выкурить сигарету перед выходом и пройтись по биографии будущей жертвы.
С фотографии на меня глядел мужчина пятидесяти лет с одутловатым лицом и поседевшими волосами. В сером офисном костюме и с начисто выбритыми щеками он создавал впечатление приятного человека, и не знай я его частной жизни, мнение мое вряд ли бы изменилось при личной встрече.
⎯ Ну, будем знакомы, Шон Рольф, ⎯ откинув папку в сторону, я достал из бардачка пистолет, спрятал его в пиджаке и вышел из машины.
Часть 1. Ген преступника.
Глава 1.
– …Ах, если бы она была жива,
Я всё бы отдал за неё, всё бросил.
Слова, слова, слова, слова, слова.
Мы все их после смерти произносим….
– Держу пари, тебе еще никто не читал стихи.
⎯ Должно быть непривычно проводить вечер в компании кого-то старше 12 лет?
Грузный мужчина средних лет нервно копошился в кармане брюк, пытаясь достать телефон. Лицо его лоснилось от пота, а крохотные по сравнению со щеками глаза перебегали с экрана смартфона к незнакомцу в кресле напротив.
– Хочешь позвать гостей? ⎯ произнес Бирн, наблюдая, как толстые пальцы скользят по дисплею, силясь набрать номер. ⎯ Я-то не против компании. Чего не скажешь о моем начальстве. Им бы все побыстрее, да покороче. Спустил курок, убил, избавился от тела. Довольно простой алгоритм, не правда ли? Но сегодня особенный день, Шон Рольф.
Подбородок бедняги задрожал. Из-за страха его и без того бледная кожа, покрылась землянистым трупным оттенком. Казалось, жизнь сама уходит из него, предчувствуя свой скорый конец.
Шон Рольф принадлежал к тому типу людей, чей профиль часто возникает перед глазами, когда говоришь о «белых воротничках».
За 20 лет службы Шон ни разу не подумал сменить место работы и продолжал трудиться в должности оператора связи, втайне помышляя о повышении. Он не был душой компании, заводилой среди друзей, но и заядлым одиночкой его нельзя назвать. Все радости его жизни составляли походы в кино и воскресные прогулки с женой. Таким его видел каждый, кто так или иначе принимал участие в его жизни. Таким он видел себя сам, пока давнее пристрастие не разгоралось вновь. Поначалу он пытался противиться влечению, отвергать его, ссылаться на временное помешательство, посттравматические сдвиги ввиду уходящей молодости. Но проходили месяцы, а внутренний зуд при виде юного, нетронутого тела, никуда не исчезал. Его влекла детская невинность, будоражила плоскость неокрепшего тела, и чем больше он больше он смотрел, тем меньше хотел отвернуться. Он взглядов он перешел к разговорам. Сначала простым, ничего не предполагающим; призванным лишь раскрепостить его «застенчивую» натуру, наполнить его уверенностью. На протяжении полугода только этим он и занимался, принимал свою «новую природу», а после обзавелся первыми жертвами. Все шло как нельзя гладко, и Рольф упивался своей властью над юными «друзьями», пока кто-то из них не рассказал родителям о «проказах» добродушного дяденьки. Побывав в изоляторе, он перестал думать о последствиях, и все меньше заботился о рисках. Для него это стало игрой, возбуждающей своей опасностью.
