Легко ли быть толстухой? Спросите меня, и я отвечу вам - нет. И дело даже не в том, что каждый раз, зайдя в магазин, на вопрос, есть ли бюстгальтеры твоего размера, ты слышишь извиняющийся голос продавщицы "у нас линейка представлена размерами только до четвертого", и не в том, что снимая платье, ты видишь складки на боках, а повернувшись в профиль - второй подбородок и висящее пузо, и не в том, что в бутиках ты чаще всего слышишь фразу "вашего размера нет". А в том, что ты не нравишься сама себе. В том, что ты ненавидишь эту жирную тушу, эти колышущиеся при каждом твоем движении складки, это пузо, похожее на кусок желе, этот бюст, который начинает прыгать, как на пружинах, если ты идешь слишком быстро или просто взбиваешь картофельное пюре. Ну и самое главное - если твои параметры превышают сорок шестой, устроить свою личную жизнь тебе будет гораздо сложнее, потому что мужики хотят видеть рядом с собой стройняшку с ногами от ушей и осиной талией. Меня зовут Дарья, мне двадцать четыре года, я не замужем, и у меня даже нет парня. А все из-за того, что при своих ста шестидесяти трех сантиметрах роста я вешу семьдесят пять килограмм. Скажете ерунда? Подумаешь, лишний десяток килограмм харизмы и обаяния? А как бы не так. Да, на первый взгляд эти килограммы незаметны, ну, чуть пухленькая... Но на самом деле это много, и парни при встрече с тобой улыбаются, скользя взглядом по фигуре. Кто-то придумал, что девушка должна иметь конституцию гладильной доски. А что делать таким, как я? Уходить в монастырь? Нет, конечно, я делаю вид, что все прекрасно, и на бестактные вопросы родни и знакомых о замужестве отвечаю, что пока не хочу, не готова, не созрела. Даже маме не говорю правды. На самом деле хочу и давно созрела. Да не берут!
Моя подруга Тонька говорит мне, что я не толстая, а просто такая. Ну да, конечно, бывают и толще, а у меня всего пятьдесят второй. Ей легко говорить с ее сорок четвертым при росте сто семьдесят, ей-то это не грозит, и кавалеров у нее хоть отбавляй. Но, кстати, она единственная, кто знает правду и старается помочь. Противостоять ее дружескому напору невозможно, остается только смиренно принимать помощь. Кто знает, вдруг у нее и впрямь получится?
- Мы еще работаем в таком месте, где мужчинки не водятся, - сказала Тонька, добавляя себе в чашку кипятка. И это была правда. Из всех сотрудников количеством около четырехсот человек мужчин едва ли можно было наскрести десяток, из них один завхоз, который, судя по количеству прожитых лет, участвовал еще в войне против Наполеона, один охранник, бывший по совместительству мужем нашей директрисы, один разнорабочий, ровесник завхоза, и еще с пяток мужичков возраста сорок плюс, из которых трое были мамкиными радостями, а остальные представляли из себя туманных личностей, которые за все время работы не проявили интереса ни к одной из сотрудниц.
- Ну что это за работа? - вздыхала Тонька. - НИИ, да еще и экономический отдел. Козе понятно, что там одни тетеньки, причем большинство предпенсионного возраста. А если и попадется какой-нибудь мужичок, то непригодный для нормальных отношений - или пенсионер, или маменькин сынок. Может, тебе работу поменять? Перейти куда-нибудь, где чисто мужские коллективы?
- Это где, например?
- Ну... Магазин автозапчастей. А что? Бухгалтером. Или в строительный.
- Да ты знаешь, сколько женщин работает в строительных магазинах? Смешная ты, Тонька. Женщины сейчас везде. И в магазинах автозапчастей тоже.
- Пожалуй, ты права. Что же делать... Хоть в армию иди... Вот там женщин мало, я точно знаю.
- Стать женой офицера? Всю жизнь на чемоданах сидеть?
- Ну, на тебя не угодишь. Ты хочешь замуж или нет?
- Хочу.
- Ну а что тогда выпендриваешься? Нормальных мужиков сейчас дефицит. Ну и остальное тоже...
Это она о лишнем весе.
- Вот схуднуть бы тебе... Хотя бы килограммчиков на шесть-семь. Вот увидишь - все сразу изменится. Нет, ты не подумай, по мне ты и такая очень даже ничего. Но ведь ты понимаешь - у людей стереотипы в головах, мозги забиты всякими Твигги^Твигги - британская топ-модель, благодаря которой в моду вошли анорексичные девушки^, так что, если хочешь быть успешной, то придется подстраиваться под запросы общества.
Я только вздохнула в ответ. Схуднуть... Тонька всю жизнь на диетах, хотя лично мне вообще было непонятно, для чего ей это - ее родной размер - сорок шестой. Так нет, все питание у нее строго расписано, она, видите ли, не хочет толстеть. Толстеть! В ее понимании это с сорок четвертого вернуться к ее природному сорок шестому. Мне хотя бы до сорок восьмого сбросить... Я бы считала себя самой стройной девушкой в мире! Но диеты... У меня никогда не получалось выдерживать их больше недели. Ну не могу я отказаться от пирожных и шоколада! Очень обидно, что ради этих самых запросов общества приходится лишать себя маленьких радостей жизни.
- И почему у нас люди такие зависимые от этого всего? - продолжала рассуждать Тонька. - Вот за границей никто не смотрит на то, высокая ты или коротышка, худая или толстая. Они принимают тебя такой, какая ты есть. У них даже самые страшные замуж выходят. И не по одному разу.
- Мы не за границей, - буркнула я.
- Ой, извини, Даш, - спохватилась она. - Я, наверное, тебе уже надоела с этой темой. Но просто я так переживаю за тебя, ты же моя лучшая подруга! А знаешь что, давай выпьем за нас, красивых, - она подняла кружку с чаем. - Пусть у нас все будет хорошо. А у тех, кто нас не ценит, пусть все части тела отсохнут!
Мы отхлебнули по глотку чая из наших кружек, поболтали еще немного, и я засобиралась домой - завтра на работу.
Работала я, точнее, работали мы с Тонькой в экономическом отделе научно-исследовательского института. Понятия не имею, что мы там исследовали, но каждый божий день я составляла горы таблиц, сводила данные, сравнивала с прошлыми отчетными периодами... Я мечтала о работе в небольшом современном офисе, частенько представляла себе, как буду бегать по кабинетам со своими предложениями и идеями, как они будут воплощаться в жизнь, как мне будут говорить "спасибо", как я делаю карьеру, но... Но мы были сразу после института без опыта, поэтому пришлось идти туда, куда взяли, и на грошовую зарплату. В моих мечтах, конечно, были большие планы, я говорила всем, что полгодика поработаю и найду работу получше и поденежней, но потенциальные работодатели мои резюме даже не просматривали, и, кажется, я застряла в этом болоте на полжизни минимум. Скука и рутина. Сидели мы в одном огромном помещении, которое называлось комнатой экономистов и было на редкость неуютным - стены окрашены мерзкой светло-зеленой краской, на потолке висели матовые прямоугольные светильники, в плафонах которых за годы накопились горы дохлых мух, а полы были устелены старым паркетом, который, судя по его состоянию, положили еще при дорогом товарище Сталине. Я ненавидела эту комнату, занимавшую второго этажа, а еще больше ненавидела обстановку внутри нашего коллектива. Три десятка женщин, чей средний возраст составлял сорок лет. Каждый день одно и то же. "Девочки, новый рецептик нашла..." "Девочки, спасайте, чем сопли лечить, Мишка опять в сад не пошел..." "Вчера в "Девятке" скидки на сахар были, я двадцать килограмм купила...", а так же бесконечное перемывание костей свекровям, зятьям и невесткам. Выходных я ждала как праздника. А уже если они на самом деле совпадали с праздником, то было вообще замечательно - целых три или даже четыре дня не ходить на работу, не видеть эти таблицы, не слышать этих разговоров! Кстати, скоро Новый год. Десять дней свободы - отдохну!
