Ночные страсти
Солнце упало за горизонт, и тьма опустилась на улицы славного града Нулота, вынудив его обитателей юркнуть в свои дома и избушки, ибо ночные улицы таили немало опасностей для запоздалого гуляки, будь он благородный господин или последний бедняк из квартала Мусорщиков. Многие из тех, кто не успевал добраться до своего жилища засветло, уже более никогда не переступали порог своего дома, а их ночное путешествие завершалось на одном из городских кладбищ, да и то, если удавалось найти тело.
Вот и сейчас один из таких несчастных, явно перебравший с горячительным, брел по улице Кувшинщика, цепляясь за стены.
- Помогите... - едва слышно прошептали спекшиеся губы, но никто, ни одна живая душа не откликнулась на эту мольбу о помощи. Бедолага заметил на противоположной стороне улицы колодец и, шатаясь, направился к нему. Но ровно на полпути силы окончательно его покинули, и он рухнул прямо на брусчатку.
В то же самое время три странные фигуры быстрым шагом передвигались по соседней улице, о чем-то переговариваясь. Двое были высокими и крупными, более похожими на добротные трехстворчатые шкафы, а один - поджарым, как бенийский гончий пес. Этот третий постоянно оглядывался по сторонам, словно что-то или кого-то искал. Повадки выдавали в нем главного в этой троице.
- Завтра же скажу господину Герну, чтобы выпер вас ко всем небесным и подземным... Что за идиоты? - возмущался поджарый.
- Да не виноваты мы, - загундосил один из его шкафообразных спутников. - Говорю же - мы сами не поняли, куда он делся. В руках держали уже, и вдруг раз - и нету!
- Что он, испарился, что ли? - недовольно возразил поджарый. - Да так и скажи уж, что бросили его и зашли в трактир раздавить кружку-другую, а он и смотался, пока вы там за воротник заливали! Это же ваш заработок, тупицы! Я сказал - мусор пойдете разгребать. Хватит с меня. Помогаешь вам, помогаешь... Всю работу за вас делаю! От вас требовалось только дотащить его до господина Герна. Вы и этого не можете! Дуболомы проклятые...
Компания свернула в подворотню и через мгновение оказалась на той самой улице, на которой пятью минутами ранее рухнул на пыльную брусчатку обессилевший путник. Все трое замерли, различив в тусклом свете луны неподвижное распростертое тело.
- Да вот же он, - сказал один из здоровяков и решительно направился к телу. Поджарый хмыкнул, чуть помедлил и двинулся следом.
Здоровяк нагнулся к лежащему.
- Точно, он.
- Ну, повезло вам, крысячьи дети, - сказал поджарый. - Давайте, берите его и тащим до повозки.
Здоровяк легко взвалил на плечо щуплое тело и бодрой походкой зашагал следом за предводителем.
Господин Герн
Купеческий квартал просыпался рано. Оно же известно - кто рано встает, тому боги подают всего и с горкой. За день надо успеть многое, ведь напрямую от этого зависит количество золотых и серебряных монет, которые осядут в карманах торговцев. Купеческий квартал сплошь состоял из лавок, больших и маленьких, торгующих всем, что только могло понадобиться жителям Нулота. Так уж сложилось, что если двигаться от центра города, то правая сторона квартала была занята продуктовыми и галантерейными лавками, а левая - промышленным товаром, что было очень удобно для покупателей: отправляясь за покупками, досточтимые нулотцы разделялись: жены шли закупать съестное и милые сердцу безделушки, а мужья в это время, чтобы не скучать, пока их супруги выбирают колбасы, сыры и кружева, прогуливались по лавкам, торгующим рабочими инструментами, конской сбруей, оружием, табаком и прочими мужскими радостями. Завершался квартал несколькими домами, известными как конторы по найму. Сюда устремлялись те, кто хотел найти работу, и те, кто искал работников. За определенную мзду, размер которой зависел от квалификации соискателя, хозяин такой конторы сводил работодателя и работника. Среди этих контор затерялся двухэтажный дом господина Герна. По какой-то причине люди старались обходить его стороной. Поговаривали, что господин Герн держал контору по трудоустройству только как прикрытие, на самом же деле этот нелюдимый человек тайно торговал рабами. Должно быть, это были сплетни недругов, потому что все знали, что господин Герн жил весьма скромно и даже не имел ни прислуги, ни жены, ни детей, а дом его не видел ремонта уже лет пятьдесят. Разве мог работорговец жить так бедно?
Если бы кто-то имел возможность сейчас заглянуть в этот дом, то в одной из комнат, вдоль стен которой стояли стеллажи с книгами, которым, судя по виду, было очень много лет, то он увидел бы, что за бюро, пристроившемся около единственного окна, сидит некрасивый худощавый коротко стриженый господин, находящийся в том периоде жизни, когда он еще недостаточно стар, чтобы называть его стариком, но уже недостаточно молод для того, чтобы считать его зрелым. Это и есть тот самый господин Герн, который сегодня, похоже, спать даже не ложился. Несмотря на глухую ночь, он сидел за столом с пером в руке.
- Господин Герн, позволите? - дверь приоткрылась, и в щель просунулся длинный нос.
- А, это ты, Богомол? - безо всякого интереса отозвался господин Герн, мельком глянув на дверь. - Проходи.
В щель скользнул тот самый поджарый ночной путник, что час назад с двумя подельниками рыскал по улицам Нулота.
- Ну, чем порадуешь? - господин Герн смотрел на посетителя поверх пенсне, не откладывая в сторону пера и какой-то хозяйственной книги, в которую, судя по всему, он вносил новые сведения.
- Четверо, господин Герн, - заискивая и с надеждой на одобрение сказал Богомол.
Господин Герн поджал губы и задумчиво посмотрел куда-то сквозь стену.
- Сейчас приду. Жди меня там.
Богомол исчез за дверью, господин Герн заполнил две последних строки в своей книге, промокнул чернила, запер книгу в ящике бюро и вышел из комнаты. Пройдя по коридору с обшарпанными стенами, он вышел во внутренний двор, скрытый от посторонних глаз высоким деревянным забором, и направился к небольшому кирпичному строению, похожему на сарай, огляделся по сторонам, открыл тяжелую дверь и шмыгнул внутрь помещения.
Сарай был с секретом. В пол была вделана крышка люка, подняв которую и спустившись по десяти ступням вниз, можно было оказаться в большом подвале высотой в человеческий рост. Стены были обложены кирпичом, а в кирпичи вделаны два десятка железных колец с цепями. Каждая цепь заканчивалась металлическим ошейником. Тяжелый спертый воздух едва не валил с ног, и господин Герн поспешил прикрыть нос платочком. Молча, поднося к лицу каждого масляную лампу, он осмотрел троих пленников, сидящих на земляном полу и не оказывающих ни сопротивления, ни возмущения своей участью. Потом его взгляд обратился на четвертого, лежащего у стены.
