Лас Мортуарес (Хозяйка смерти) – религиозный культ, распространённый на Южных Территориях Королевства Пьярнанем, а также в государствах Кристардия, Хазбин, и на Восточном пограничье Триморийской Федерации. Последователи культа поклоняются одноимённому божеству, персонифицирующему смерть.
Элодия (сокр. эл.) – снадобье, разработанное триморийскими алхимиками в качестве стимулятора для солдат. Приём препарата существенно повышает обмен веществ в организме, способствует ускорению реакции, усиливает регенерацию повреждённых тканей, влияет на выработку адреналина. Внешне эл. представляет собой полупрозрачные пилюли ярко-зелёного цвета. Передозировка эл. вызывает у человека обильные кровотечения из желудочно-кишечного тракта, тошноту, судороги, светобоязнь, нарушения функции почек, галлюцинации, временное помутнение рассудка. В редких случаях наблюдается перманентное расстройство личности, психозы. В очень редких – состояние необратимого делирия. Дальнейшее повышение дозы эл. неминуемо приводит к летальному исходу.
Одна – ты упокоишь всех вокруг,
Две – балансируешь на грани, друг,
Осмелился на три – в ад двери отвори!
(поговорка диверсантов из отряда «Незримые клинки»)
Хораги, они же Макуанабуа или orkula ashMahşsasi (дети Матери змеи) – эндемичный гуманоидный вид. Коренные жители континента Илиос (устаревшее название территорий современных Кристардии и Салзая), населявшие их до прихода людей. Хораги состоят из множества национальностей и племён. До 1896 г. являлись третьим крупнейшим этносоциальным обществом континента, однако постоянные притеснения, погромы и варварские карательные рейды со стороны людей привели к существенному снижению численности хорагов.
Mahşsasi (Прародительница змей) – во времена прибытия на континент первых людей-поселенцев хорагская богиня воды и урожая, одна из ипостасей Великой Лоа. Считается, что Прародительница змей призвана отпугивать силы тьмы, и является защитницей любого живого существа. Изначально хораги изображали Mahşsasi в виде графического глифа из сплетения змей. С развитием религиозного синкретизма и проникновения на континент человеческих религий богиня получила более антропоморфные черты. Изменению также подверглись некоторые религиозные аспекты поклонения богине: в частности, были упразднены человеческие жертвоприношения.
Завеса – незримая эфирная ткань, отделяющая реальность людей от остальных восьми миров: Гхактлаана – мира Мертвых; Кьютара – Мира океанской Бездны; Мальорана – Мира элементалей и эфиров; Эрекшигаля – Огненного мира преисподней; Брентора – Мира великанов; Югельира – Мира невоплощённых; Сивестрона – светлого мира небес; Туатата – потерянных земель.
Чин-Тотек – кукла-оберег хорагов, изготавливается из скрутки тряпок, обмазанных кровью и глиной. Подобные куклы часто использовались племенными оракулами в качестве оберега при общении с душами мёртвых.
Манафрит – вещество в виде вязкой жидкости или полупрозрачных кристаллов зелёного цвета. Изготавливается посредством алхимических трансмутаций из группы минералов, обладающих природным свойством эманировать магией. Используется манафрит при разработке магомеханизмов и усиления заклятий. Основной недостаток – кристаллическая форма вещества крайне нестабильна и часто приводит к спонтанному выбросу энергии.
Тринитарий – магус, специализирующийся на создании магических вещей: оберегов, амулетов и так далее. Также тринитарии могут заговаривать оружие и вещи повседневного обихода, придавая им необычные свойства.
Ругару – разновидность оборотней, представляющая собой человека с волчьей головой или «гибрид» человека с собаками, свиньями, коровами или даже цыплятами.
Сигуанаба – Дух, который со спины выглядит как прекрасно сложенная женщина с длинными волосами. Она приманивает мужчин, а после оборачивается, показывая своё лицо – череп или морду лошади.
Дуэнде – домовые, возникшие из «заложных покойников», т.е. людей, умерших неестественной смертью, без проведения всех соответствующих ритуалов, которые должны обеспечить умершему спокойное существование в загробном мире.
Мерканты – этнически разнообразный кочевой народ Валазии, Сорты и Северной Экоры. Не имеет собственной письменности и языка (для коммуникации внутри общин мерканты используют смешанный диалект из языков стран происхождения).
Акт первый: Пыльная душа фронтира
Старик
Освещённый полуденным солнцем городишко казался небольшим и бедным. Пара дюжин глинобитных домов выстроилась неровной чередой вдоль безлюдных улиц. Облезлые, покосившиеся стены служили ненадёжной опорой для выгоревших черепичных крыш. Разогретые палящими лучами кровли источали нестерпимый жар, который прозрачным маревом поднимался к небу. Горячий воздух, густой и тягучий, словно мыльная вода, сжал город в удушливых объятиях.
Среди неказистых хибарок, похожих друг на друга как уродливые близнецы, выделялись несколько строений: пузатый горшок ратуши, полузаброшенный салун, пара торговых лавок, давно закрытый банк да водонапорная башня на металлических ногах-опорах. В стороне от всех особняком возвышался небольшой ветхий храм. Судя по мешанине статуэток в нишах фронтона, почитаемые святые в нем менялись чаще, чем крестьяне сеяли маис на окрестных ранчо. Где-то в предместьях поселения, несомненно, притаилось занесённое песком, поросшее кактусами кладбище. Всё выглядело как обычно. Таких затерянных, похожих на деревни городков в пустыне встречались десятки, если не сотни.
В своём паломничестве Старик посетил уже немало подобных пародий на цивилизацию. Убогие аванпосты пунктирной линией отделяли едва пригодные для существования земли от ядовитых Пустошей. Скитаясь по безлюдной пустыне от одного селения к другому, он даже не старался запомнить их названия. Сан-Лобо, Гиррока, Хон-Пилар, Бекара, Каладро, Тростакар – все они слились в его памяти в безликий образ голодной и грязной провинции, разорённой затяжным противостоянием супердержав. Под стать городам были и их обитатели. Нищета и разруха оставили свой след на каждом жителе пограничья, но, к счастью, не смогли лишить их человечности. Никто в забытых городках не отказывал путнику в глотке воды, миске похлёбки и приюте. Многие лица и имена уроженцев безликих поселений всплывали в памяти Старика, невольно вызывая улыбку, пробуждая тёплые чувства. Он предпочитал помнить не места, где побывал, а людей, их населявших. Пусть небогатых, но приветливых жителей, которых он полюбил всей душой: детей, чей беззаботный смех и милые проделки всегда трогали его сердце; женщин, за показной мягкостью и непосредственностью которых скрывались несгибаемая воля и нежная забота о близких; угрюмых и в то же время надёжных, как скала, мужчин. Но особенно Старик любил проводить время среди сверстников. Поздние посиделки у костра в компании умудрённых годами ветеранов жизни скрашивали долгие знойные вечера. Держа в руке стаканчик мескаля
