Уж не знаю, за каким чертом женщины живут дольше тридцати лет: после они только под ногами путаются.
Ф. Берни. Эвелина
Леди Элизабет Паркер всегда слыла дамой своевольной и эксцентричной, поэтому, когда всю Англию взбудоражил слух о морской экспедиции в Ост-Индию, в которой всю команду корабля составляли исключительно женщины, никто не сомневался, кому изначально могла бы прийти в голову столь сумасбродная идея.
Женская половина высшего общества открыто презирала леди Элизабет, джентльмены же искренне пугались, когда она с пылом рассуждала о преимуществах недавно изобретенных речных пароходов или принималась рассказывать об артефактах древних кельтских племен, добытых где-то возле ее поместья. Однако все единодушно сходились во мнении, что личность леди Элизабет, безусловно, интересная и стоит всех обсуждений в светлых гостиных. Никто и предположить не мог, что очень скоро она удивит всю страну сильнее, чем когда бы то ни было это удавалось любой другой женщине.
Так кем же была эта загадочная Элизабет Паркер, урожденная Блэквуд?
Ночью 31 октября 1784 года в поместье сэра Ричарда Блэквуда, прославленного адмирала, его супруга леди Джейн готовилась разрешиться от бремени долгожданным первенцем. Роды проходили с осложнениями, и было мало шансов, что молодая женщина и ее ребенок выживут. Сэр Ричард нервно расхаживал под дверью, ведущей в покои роженицы, и буря, разразившаяся внутри него, ничуть не уступала силой бушевавшей близ поместья совсем не осенней грозе. Ровно в полночь слуга услышал, как хозяин в сердцах воскликнул: «Если моя жена и сын выживут, клянусь, что ребенок будет принадлежать тебе, Нептун!» Вздрогнув и осознав высказанное, сэр Ричард тут же огляделся по сторонам и перекрестился, а после сбивчиво прочитал молитву. Его жена родила дочь, которую нарекли Элизабет, и о клятве, произнесенной в миг отчаяния, было благополучно забыто.
Элизабет росла крепкой веселой девочкой с огненного цвета волосами, россыпью веснушек и крайне дерзким нравом. Уроки танцев и французского языка наводили на нее тоску, и куда больше ей нравилось гулять по диким уголкам усадебного сада, а то и вовсе выбираться в окрестные леса и бродить по холмам, в которых, согласно преданиям, обитали феи. Компанию в этих тайных променадах ей составляла лишь Мэйбл, дочь служанки, приходившаяся ровесницей дочери Блэквудов. Именно хрупкая темноволосая Мэйбл стала ближайшей подругой юной леди Элизабет.
Отношения с леди Джейн, матерью Элизабет, складывались непросто. Та часто ругала дочь за отсутствие хороших манер, невнимание к гардеробу и бесконечное озорничанье вне домашних стен. Мать сетовала и на шотландское происхождение сэра Ричарда Блэквуда, обвиняя якобы дурную дикарскую наследственность в «неанглийском» поведении дочери.
Их усадьба стояла недалеко от границы с Камберлендом – то были прекрасные северные края с густыми первозданными лесами, помнившими, казалось, юность самого мира. В давние времена на этой земле жили древние племена кельтов и пиктов, чье культурное наследие до сих пор отражалось в местном фольклоре.
Поместье Блэквудов располагалось неподалеку от озера Девы – так называла водоем Элизабет, после того, как услышала в детстве сказку о прекрасной деве, живущей в глубине озера. Ребенком Элизабет, бывало, подолгу лежала на берегу и смотрела в воду в надежде, что волшебная дева вынырнет из глубин подводного царства и предстанет перед ней.
Каждое лето Блэквуды устраивали в поместье прием на открытом воздухе. Достигнув тринадцатилетнего возраста, Элизабет к вящему недовольству матери уже совсем перестала интересоваться событиями в доме. Мэйбл, казалось, тоже от нее отдалилась: теперь подругу куда больше занимало общество сына местного конюшего, нежели рыжеволосой Лиз.
Одному из таких ежегодных летних приемов было суждено изменить жизнь Элизабет. Пытаясь скрыться от толпы незнакомых ей людей, от суматохи, творившейся в обычно таком спокойном саду, девушка решила вернуться в дом и перед сном немного отдохнуть в библиотеке рядом с кабинетом отца. Тогда она зачитывалась эссе Мэри Уолстонкрафт «В защиту прав женщин», где впервые освещались проблемы образования и интеллектуальных способностей слабого пола. Многие считали миссис Уолстонкрафт всего-навсего бунтаркой, а вдохновение ее работ приписывали кровавым событиям Французской революции, что не могло встретить положительный отклик в монаршем государстве.
Найдя заветную книгу, Элизабет уютно устроилась в мягком кресле и уже погрузилась было в чтение, как вдруг услышала чьи-то шаги, приближающиеся к библиотеке. Повинуясь какому-то иррациональному порыву, она, вместо того чтобы вежливо поприветствовать гостей и обменяться с ними любезностями, захлопнула книгу и быстро спряталась за кресло. Дверь отворилась, в зал вошли двое джентльменов.
– Не все так просто в этом семействе, – услышала она незнакомый голос. – Предок Ричарда был известным пиратом по имени Блэквуд. Свое богатство тот нажил, нападая на испанцев и французов, а некоторые говорят, что и на англичан тоже! Конечно, он получил от доброй королевы Бесс1 титул за свои подвиги, но на деле все равно оставался разбойником, не имевшим происхождения. Также он славился варварскими, безбожными поступками и однажды даже ударил викария!
– Это не вы ли мне рассказывали ту прелюбопытную историю, – спросил другой незнакомец, – про рождение дочери Ричарда, юной леди Элизабет?
– Ходят слухи, – шепотом поведал первый, – что во время родов своей жены сэр Ричард поклялся, что его ребенок будет принадлежать Нептуну!
Тут дверь в библиотеку распахнулась, и высокий голосок некоей дамы потребовал, чтобы мужчины вернулись к остальным обратно в сад.
Как только они вышли, Элизабет стремглав помчалась в свою комнату, где провела всю ночь, терзаясь в догадках. Она думала о таинственном пирате Блэквуде и о том, что беседовавшие в библиотеке мужчины сказали об ее отце. Уже под утро девочка искала возможность намекнуть родителю о таинственной клятве. И вскоре такой случай ей представился.
…Котенок Мэйбл решительно не хотел спускаться с дерева вниз. Маленькая хозяйка плакала под деревом, Элизабет стояла рядом. Испуганное мяуканье котенка тонуло в мареве жаркого летнего дня. Дерево было высоким, старый дуб рос тут не одну сотню лет. Забравшись на самую верхушку, зверек боязливо сжался на тоненьких веточках. От этого зрелища Элизабет стало не по себе. Мэйбл намерилась пойти в сарай и уговорить слуг позволить ей взять лестницу, но огненноволосая госпожа не могла этого допустить. «Мой предок так бы не поступил, – решила она. – Блэквуд бы сам залез на дерево и принес любимого котика своей леди».
