Глава 1. Голоса в темноте
– Ты всё равно вернёшься! У тебя нет выбора!
Голос звучал как будто из-под толстого одеяла. Непонятно было, кто говорит – мужчина или женщина. Но интонация неприятно резала слух, словно человек насмехался, хотел обидеть.
Алексей попытался открыть глаза. Но веки казались тяжёлыми, как камни. Лоб давила глухая боль. Алексей попробовал пошевелиться. Бесполезно, тело не слушалось его. Слабая боль растекалась от затылка до пальцев ног.
«Где я? Что со мной?» – пытался вспомнить Алексей.
Никакого отклика. Память словно выключили. И опять этот голос, только теперь он звучит громче:
– Почему ты молчишь? Или совсем ничего не помнишь?
Теперь было ясно, что насмешливый голос принадлежит мужчине. У него высокий тенор с неприятным дребезжанием, особенно когда он задаёт вопросы. Говорит по-английски.
«Да, я ничего не помню! Где я?» – хотел выкрикнуть Алексей. Но губы его лишь беззвучно дрогнули. Кажется, речь пропала вместе с памятью.
– Тише, – ответил второй голос, – криками ты ничего не добьёшься.
Теперь говорила женщина, судя по нежному тембру – совсем молодая.
«Так мягко звучит её голос… совсем, как у мамы», – подумал Алексей. Не было в мире голоса красивее и мягче, чем у его мамы. Особенно когда она пела…
И в голове у Алексея сама собой зазвучала давно забытая песня:
«Не семью печатями алмазными
В Божий рай замкнулся вечный вход,
Он не манит блеском и соблазнами,
И его не ведает народ»1.
Даже голова перестала болеть, когда Алексей вспомнил мамин голос. И солнечный свет залил всё вокруг. Да, тогда был жаркий летний день. Они с мамой поднимались по горной дороге. С обеих сторон возвышались склоны, изрезанные трещинами и впадинами. По обочинам дороги тянулись густые заросли кустарников.
Алексей, как наяву, ощутил чувство жажды. Да, ему тогда страшно хотелось пить. И ноги болели, потому что шли они уж слишком долго. Странно, как отчётливо всё вспоминается! А ведь Алексею тогда было всего шесть лет.
– Мам, я устал! Долго ещё идти? Я пить хочу! – капризно сказал он.
Молодая женщина склонилась к нему. У неё были ясные карие глаза с золотыми искрами. На губах играла улыбка, видя которую, Алёша всегда чувствовал необъяснимую радость.
– Сейчас, сынок, – ласково сказала мама, вынимая из рюкзака запотевшую флягу. – Пей осторожно, вода холодная.
Алексей вспомнил, как мама наполняла флягу из колодца внизу, в горной деревне. Кажется, туда они приехали на автобусе. А дальше шли пешком, до самого монастыря.
– Это дверь в стене, давно заброшенной,
Камни, мох и больше ничего,
Возле – нищий, словно гость непрошеный,
И ключи у пояса его.
Мама пела, и горы повторяли её голос красивым эхом. Потом в песню влился колокольный звон – сначала тихий, загадочный, потом торжественно-величавый.
– Тут живёт папа? – подняв голову вверх, спросил Алёша.
На широком уступе скалы виднелись бледно-жёлтые башни. Солнце переливалось на скатах крыши. Чётко вырисовывался на фоне неба высокий крест.
– Да, – тихо ответила мама. – Папа здесь.
Алёша прежде никогда не был в монастыре. Мама иногда брала его на службу в храм, но то было в городе, где нет захватывающей дух горной красоты. Стоя у ворот монастыря, высоко-высоко над миром, мальчик думал: «Наверное, здесь уже начинается рай. Мама же говорила, что он на небе».
Но вместо рая их встретил тенистый двор, вымощенный камнем. В углу негромко переговаривались несколько мужчин в длинных одеждах.
Привратник доброжелательно сказал маме:
– Подождите минутку, я сейчас позову отца Антония.
Алёша прыгал вокруг матери по квадратным камням, стараясь не наступать на их края. Прохладный двор казался ему таким приятным после долгой ходьбы по жаре. И вдруг знакомый голос окликнул его:
– Алёша, сынок!
Мальчик обернулся и тотчас бросился обнимать высокого темноволосого мужчину. Даже в незнакомой чёрной одежде он узнал отца. Тот подхватил его на руки, понёс внутрь здания, по длинному прохладному коридору. Вскоре они очутились в маленькой комнате с белыми стенами. Здесь стояли две узкие кровати, под единственным окном – письменный стол, два стула. В комнате было светло, пахло дикими травами, совсем как на горной дороге, по которой Алёша шёл с матерью.
– Вот здесь мы будем с тобой жить, – сказал отец. – Нравится?
– Неплохо, – солидно ответил мальчик. – А мама где будет спать?
– Мама пока вернётся в Москву. Чуть позже она тебя заберёт.
Тогда Алёшу не расстроили эти слова. Он так рад был встрече с отцом, и монастырь казался ему таинственным замком из сказки, где его ждёт множество приключений.
Он не знал, что в тот день видел мать в последний раз. Спустя полгода она умерла от рака. Подумать только, она уже знала о своей болезни, когда везла Алёшу в монастырь, но ни словом, ни жестом не показала ребёнку своей тоски!
***
– Да пойми ты, наконец! – снова донёсся откуда-то неприятный тенор. – Тебе уже не шестнадцать. Нельзя вечно жить мечтами и высокими идеями!
– Почему? – устало спросил женский голос.
– Потому что так можно потратить всю жизнь впустую и ничего не добиться!
– Жизнь бесконечна, – тихо, но твёрдо ответила женщина. – Когда-нибудь мои мечты исполнятся. Но без тебя, прости.
«Жизнь бесконечна…» Алексей вспомнил, с какой горечью произносил эти слова его отец, монах затерянного в горах монастыря, в прошлом – знаменитый профессор Пименов. Именно он подарил людям бесконечную жизнь, разработав вакцину против смерти.
– Я думал только о торжестве науки, – говорил отец, перебирая в руках чётки из душистого сандалового дерева. – И забыл о том, что существуют мораль, совесть и вера. Став бессмертными, люди перестали различать добро и зло. Зачем совершенствовать свою душу, если знаешь, что ты бессмертен?
Голос отца, всегда такой добрый, слегка бархатистый, звучал печально. Словно он разочаровался в самом себе.
– А разве плохо быть бессмертным? – удивлённо спросил Алёша.
Ему было тогда лет двенадцать-тринадцать. Он уже привык к размеренной монастырской жизни. Всё в обители казалось прекрасным – и звон колоколов к заутрене, и вкусные пироги с капустой и грибами, и прогулки с отцом по горным лесам, где они вдвоём искали редкие растения. Отец не прекращал заниматься биологией, даже будучи монахом.
Одного Алёша не мог понять: почему отец, изобретя чудесную вакцину, ушёл от мира, спрятался в монастыре? Конечно, отец объяснял, но тогда его идеи были слишком глубоки для подростка.
