В которой перед читателем появляются Грач и Крот. Происходит их знакомство. Мы узнаем также некоторые сведения из их жизни.
Однажды весенним ясным утром, когда солнце только-только поднялось над деревьями и стало слегка пригревать небольшие лесные полянки, а те в свою очередь начали тут же освобождаться от старого и так надоевшего за долгую зиму снега, … так вот, на одной из таких полянок оттаявшая земля вдруг зашевелилась, вздулась, как молоко в кастрюле перед кипением, и появился небольшой аккуратный холмик.
Грач, сидевший на ветке березы в это время томно щурился от лучей весеннего солнца. Щурился он лишь одним глазом, потому что сидел, подставив солнцу свой правый бок, ощущая каждым перышком этого бока приятное тепло после ночной прохлады. Левый же глаз не щурился, а неторопливо моргал, и то закрывался матовой пленкой, то открывался ненадолго, чтобы тут же опять закрыться. Грач находился в полусонном состоянии, называемом «клюет носом». Но поскольку Грач не был человеком, и вместо носа у него был клюв, правильнее будет сказать, что он «носал клювом». Природа, интересовавшая нашу птицу, еще спала. Она состояла из разных личинок и червячков, продолжавших дремать в подмерзшей земле.
– Ну и какого черрта я сюда пррилетел? Грра-грра. Вообще, что я тут забыл, в этом богом забытом уголке, почему как последний дуррак каждую весну возврращаюсь сюда вновь и вновь? Ну ладно по молодости – и сил было побольше, и Гррачихи – покррасивее, но сейчас-то? Детей и внуков уже столько, что куда бы не полетел в ррадиусе десяти километрров, везде только и слышу – «Здрравствуй, дедушка».
Но что-то же тянет меня сюда, и как только наступает врремя, брросаю теплый пррибррежный кррай, лечу сломя голову, и сажусь на эту такую же старрую как и моя жизнь беррезу. Вот опять пррилетел. Крругом зима, сугрробы, только здесь вот на поляне врроде снег подтаял и появился кусочек земли.
А может тут люди дрругие? На юге они все-таки более шумные, кррикливые, суетные. Здесь – как-то попрроще, подобррее, что ли.
Кто они такие вообще, эти люди? И зачем каждую весну выводят тррактора в поля и вытаскивают для меня черрвячков из земли, какая им от этого польза? Потом еще ррегулярно засовывают в контейнерры рразные вкусные штучки, которрыми питаются все птицы в окрруге, а также собаки, кошки, кррысы и пррочие зверри. Какая их функция на земле, и какова их рроль в пищевой цепочке?
Внезапно левый глаз, открывшись на мгновение, заметил какое-то движение на поляне. Клюв Грача повернулся и нацелился на появившийся бугорок земли.
Бугорок поднялся сантиметров на десять-пятнадцать, следом верхушка его начала осыпаться по сторонам, и оттуда появился сначала розовый пятачок, а затем такие же розовые лапки и серая мордочка.
Это был Крот.
Грач, зорко наблюдавший за развитием событий издал недовольное «Гр-ра» с досады, поскольку размер Крота был несколько больше, чем тот, который бы устраивал нашу птицу в качестве пищи.
– Только зрря отвлекся, – произнес Грач, и недовольно отвернулся.
Однако Крот услышал звук откуда-то сверху, и испуганно вскрикнул
– Ой, кто тут?
– Кто тут есть? – быстро и настороженно еще раз переспросил Крот, готовясь при первой же опасности подобру поздорову закопаться обратно в землю.
– Да успокойся ты, это я, Гррач.
– Ну, здгавствуй Ггач. А я Кгот.
Так началось это знакомство, которое, на первый взгляд, было ничем не примечательным, однако привело в дальнейшем к регулярным встречам, философским беседам, а порой даже жарким и долгим спорам. Последствия же от этих бесед и споров, как круги на воде от брошенного камня, разошлись в разные стороны и определенным образом повлияли на судьбы в том числе некоторых людей, совершенно не знакомых ни с Кротом, ни с Грачом, ни даже с Котом, которого пока еще нет на полянке, но он непременно и скоро появится. И весь дальнейший рассказ, хотите вы или нет, – про людей, про их отношения, чувства, характеры, про то, как они меняются и от чего это происходит. Ну и совсем немного, буквально чуть-чуть, – про трех лесных друзей – Крота, Кота и Грача.
Вот как раз Грач что-то говорит Кроту. Давайте же прислушаемся к ним.
– Ну, рраз уж мы познакомились, и делать в прринципе пока нечего, крроме как грреться на солнышке, рразреши тебя спрросить, Кррот, что ты знаешь о таких существах, как люди? Как часто перресекаются твои пути с ними? И чего тебе от них больше – добрра или зла?
– Видишь ли, Ггач, – Крот поерзал, чтобы поудобнее расположиться на своем холмике, – Двуногие, так заинтегесовавшие тебя, коих ты называешь людьми, гегулягно находятся в зоне моего обоняния. Я их не вижу, зато я их слышу и обоняю. Особой заботы они мне не пгичиняют. Газве что летом, пытаясь ковыгяться в моей земле и изгедка погтя мои ходы-туннели, однако думаю, что делают они это не нагочно, поэтому и ни особой добготы, ни особенно зла на них у меня никакого. Кгоме того, как мне иногда кажется, люди находятся на совегшенно дгугом уговне жизненного газвития, чем мы, кготы. Вся их жизнь пгоистекает на плоскости, поэтому по моему глубокому убеждению – слишком скучна, пгимитивна и неинтегесна.
Здесь Крот немного лукавил, так как интерес к людям у него все же был, вернее даже не к самим людям, а к материальным последствиям от их пребывания в лесу. Недалеко от полянки, на берегу небольшой реки была пара мест, оборудованных под пикники. Вот туда-то регулярно и наведывался наш Крот, старательно обнюхивая каждый сантиметр поверхности, оставленной после посещения людей.
Иногда он находил что-нибудь ценное, и тогда нес в свою норку. Иногда – потому что первыми, на покинутую людьми стоянку слетались птицы – сороки и вороны, и тотчас растаскивали все самое вкусное и интересное. Когда же выползал он, Крот, то все уже было склевано или унесено прочь. Но Крот особенно и не переживал из-за этого. Впопыхах запихивать в себя остатки еды, пока кто-то другой не отобрал ее у тебя – это было не в его привычках. Крот был скорее исследователем, поэтому он делал все не спеша и методично, и бывало, что и ему попадались различные предметы. Удачной находкой считался коробок спичек, либо кусочек от свечки, но были и необычные находки.
Один раз он наткнулся на фантик от леденца. Фантик так приятно пах и был таким легким, что Кроту не составило труда отнести его к себе в один из тайников. И потом до глубокой осени, почти каждый день, он нюхал волшебный сладковатый запах. Потом запах исчез, и фантик куда-то затерялся. Но фантик – это была сущая мелочь, хотя и приятная.
