Люсинда Миллер - Халид, я расправляю крылья.

Книга посвящаетсяочень милому и хорошему человечку Ф. Эмир.Спасибо за вдохновение и острые эмоциив моменты создания сюжета.

Ноябрь, унылый кислый месяц. Я не спеша шла в сторону дома, мысленно уплывая от работы и бытовых забот, наслаждаясь уединением с самой собою. В эти поздние часы прохожие встречались все реже, лишь отблески фар и хлюпанье колёс по мокрому асфальту периодично нарушали тишину.

Туман опустился на город с последними бликами солнца короткого осеннего дня. Туман с недавних пор поселился и в моей душе. Что-то упорно не давало мне покоя, я не могла озвучить свою тревогу, некий внутренний зуд. Сколько прошло времени с их последней встречи? - Чуть более месяца. После того рокового поцелуя, я бросила ходить на его занятия. А потом он исчез, растворился, как дух эфемерный. Нет, я не боялась его, а четко дала понять, что Он меня не интересует как мужчина. Даже на миг представить нас вместе: не реально. И его одна единственная фраза, до сих пор обидно звучащая в моих ушах, вмиг отрезвляла. Нет! Нет! Ничего не выйдет, он младше меня на шесть лет, у меня за плечами неудачный брак со всеми вытекающими обстоятельствами, сын-подросток. Спустя восемь лет я почти созрела для новых отношений, и когда вдруг отпустила свои инстинкты на волю, их учуял этот нагловатый молодчик-спортсмен, только недавно покинувший кафедру физкультурного института. То, как он вел себя в последнюю встречу, начало выходить за рамки приличия. Его одержимость мною сначала была комплиментом для моей израненной женской души, но спустя время внутренний голос уже не пел рапсодию, а стучал в набат.

Я свернула на узкую тропинку, ведущую к дому. Под ногами скользило и пришлось сбавить шаг, осторожно ступать по выщербленной плитке. Фонари остались позади, а луна перестала освещать путь еще в прошлом месяце. Машины плотно набились на ночную стоянку. Город готовился ко сну. Вдруг неожиданно включились фары на одной из далеко стоящих машин, на миг ослепив. Я дернулась и затормозила. От волнения сбилось дыхание. С детства напуганная, теперь боялась безлюдных улиц и незнакомцев в ночи.

- Тьфу, ты, накрутила себя, теперь шарахаюсь от любого шороха, - вырвалось из уст.

Уперлась взглядом в лобовое стекло, желая рассмотреть того, кто меня напугал, но за тонировкой ничего не разглядеть. Мой внутренний нюх ожил, в воздухе пронеслась тревога. Ноги налились, словно гири – сдвинуть не могу, а еще автомобиль стоит на пути. Поняла одно: либо бежать обратно, либо рискнуть и пройти вблизи водителя. Чувствую, что человек не сводит с меня глаз, и это напрягает еще сильнее. Стряхнув морок, уверенно двинулась вперед.

- Я не боюсь, не боюсь, - бурчала под нос, набирая темп, чтобы поскорее уйти с этого “темного места”. Все произошло стремительно: дверца машины открылась, шлепнули ботинки по грязи, и появилась фигура мужчины в темной куртке: лицо не разглядеть из-за низко надетого капюшона. Я вскрикнула от неожиданности и поскользнувшись, едва не упала, по инерции врезаясь в открытую дверцу авто и выставляя в защитном жесте ладони.

- Вы с ума сошли! Я чуть не разбилась, - крикнула в лицо наглецу, сердце заколотилось как у спринтера, пробежавшего стометровку.

Я не боялась его, а была зла. Мужчина не сдвинулся с места, молчал и тяжело дышал, неотрывно глядя на меня. Воздух сгустился. Я отступила назад и развернулась, готовая бежать со всех ног. Незнакомец, словно кобра выбросил руку, схватив меня сзади за пуховик.

- А, ну стой! - послышалось приказным тоном.

- А…! - я закричала во всю мощь своих легких, но его вторая рука крепко зажала мне рот, и я застыла в безмолвном крике.

Мне не хватало воздуха, паника скрутила нутро. Дернулась что было сил, чувствуя, что они меня оставляют. Последняя мысль, что меня заставляла держаться: ”Я должна выжить ради сына. У меня сын!” - проваливаясь в черную дыру страха.

- Сумасшедшая, чего так орёшь, - я узнала этот голос. - Не станешь кричать, если я отниму ладонь?

Я помотала головой в стороны, согласная на все, что угодно, лишь бы меня отпустили, и он отнял пальцы. Я приходила в себя, приводя сердцебиение в норму, ощущая его рваное дыхание над головой и напряженную грудь, тесно прижатую к спине.

- Халид? - с сомнением спросила напавшего.

- Он самый, - не отпускал от себя, но я и не вырывалась. - Я соскучился.

Всего лишь одно слово, но столько в нем ощущалось тоски и боли. Я зашевелилась, пытаясь обернуться и посмотреть в глаза. Но он не позволил, не меняя положения, зашептал над ухом.

- Ты молчи, я буду говорить, хорошо?

Я лишь кивнула.

- Я - дурак, понимаешь? Ляпнул тогда что на уме было, не думал, что так остро воспримешь. Потом стыдно стало, боялся смотреть в глаза. Тут и Антон объявился. Потом соревнования в Грозном, Ставрополе. Время шло, думал забыть тебя, а вернулся домой, не мог не увидеть. Дай нам шанс начать сначала. Ты подумай, не отвечай сходу. Если сейчас хочешь дать заднюю, лучше молчи. Мы скоро увидимся и ты мне дашь четкий ответ. Хорошо? А сейчас быстренько убегаешь и исчезаешь в подъезде, иначе я передумаю и не стану ждать…

И отпустив меня, отвернулся. Я рванула с места, мелькая пятками, оббегая лужи, как будто за мною гнался реальный маньяк.

Темные призраки прошлого обретают материю.

За 3 месяца до события.

- Елисей, поторопись, мы и так опаздываем, - поторапливала я своего сына.

Мы спешили на тренировку по каратэ, но сын еще с утра не мог себя организовать.

- Ну, мам, - ныл мой десятилетний сын. - У меня нет настроения сегодня.

И стопорил передвижение. Мы на последней минуте завалились в раздевалку, я стала помогать сыну с переодеванием, в какой-то момент ощутила чье-то притяжение позади себя. Обернулась и уперлась взглядом в мужчину, стоящего в проеме, одетого в спортивный костюм. Он был молод, моложе меня лет на пять точно. Поджарый, высокий, чернявый взгляд напоминал ворона, с его темными близко посажеными глазами, неотрывно следящими за интересующим объектом.

- Мамочка, оставьте сына и ждите в зале. Мужчина должен быть независим от родительской опеки с малых лет, - отчитал меня незнакомец.

Я открыла рот, чтобы возмутится, но его взгляд мне дал понять, что возражать беспочвенно. Я понимала, что он прав.

- Сынок, я буду в тренировочной, - обратилась к ребенку и поспешила прочь. Дойдя до выхода, затормозила, подняла взгляд на парня, давая понять, чтобы пропустил. Он все это время не сводил с меня глаз. Секунд десять мы боролись в безмолвном поединке, как он сдался, опустил взгляд на ноги и повернулся боком, чтобы пропустить. Этот мальчик меня разозлил. Мне давно состоявшейся тридцатилетней женщине требовалось лишь уважение.