– И смотри там, веди себя хорошо! Машу не обижай! – у разноцветного заборчика детского сада давала последние наставления малышу женщина в черном.
– Валечка, что случилось, почему ты в черном? – К ней подошла ее сверстница.
– Ой, Олюшка, хорошо, что… Хотя я б тебя в любом случае дождалась. Ты прости, но больше мне и просить-то некого…
– Валь, кончай извиняться. Что случилось-то?
– Да понимаешь, Митькина тетка умерла. Похороны сегодня.
– Ох ты, плохо. Прими мои соболезнования.
– Ага… – женщина в черном кивнула. Было видно, что мыслями она далеко и точно не на грядущих похоронах. – Не поехать, сама понимаешь, нельзя. Родственники заклюют. Знаешь ведь, какие они у нас.
Ольга кивнула – маленький городок, тем более военный, – это одна большая деревня: все всё обо всех знают. А уж о родне Сорокиных так просто легенды ходили – вот кто умел устроить настоящий скандал. Насколько они были хорошими людьми, известно было немногим, а вот по части соблюдения приличий, традиций – это да. Ну и настоять на своем всеми возможными и зачастую невозможными способами умели преотлично. Понятно, что не явиться на похороны было нельзя. Вернее, это было дело обязательное.
– Ну вот. Митька еле-еле у начальства отпросился, всего на день, меня из-за этой обязаловки чуть не уволили… Ладно, я не о том. Заберешь Сережку вечером? Мы прямо сейчас поедем, надеюсь, если не вечером, то ночью точно вернемся.
– Не вопрос, Валечка. За парня не беспокойся – и заберем, и накормим, и спать уложим.
– Да я и не волнуюсь, Оль. Мне ж, кроме тебя, и поговорить-то обо всем этом не с кем, а уж попросить – так тем более… Что-то беспокойно очень… И дороги, сама знаешь, какие, опять же, примораживать уже по ночам начинает. И Сережка покашливал с утра. Я б его, может, с собой взяла, но скоро же утренник, у него роль, он учит. И репетиция… Так что, заберешь?
Ольга тяжко вздохнула. И не забрать мальчишку из яслей нельзя – Валя и ее муж столько раз их с мужем выручали-помогали. И забрать… ну, в общем, не очень хочется. Опять же, ответственность какая.
– Заберу-заберу, не беспокойся.
Ей почему-то тоже стало очень беспокойно. Валя, конечно, кругом была права: с одной стороны, не поехать нельзя, а с другой – так просто обязательно надо остаться. Хотя тогда родственники Митьки их просто со свету сживут. Несмотря на то, что живут за двести километров.
Вот только предчувствия Валины очень пугали. Чаще всего они, к сожалению, прямо вещими оказывались. Как-то раз они, Ольга и Валентина, вели детей в садик. Вышли из дому одновременно почти, только Валя почему-то прямо у подъезда замешкалась. То сумку проверит, то есть ли у Сережки в куртке платочек, то хорошо ли сын шапку надел. И ее, Ольгу, остановила, стала морочить голову – дескать, у Танечки курточка уже совсем маленькая, вон смотри, как руки из рукавов торчат. Потом вдруг заговорила, что пора бы уже в отпуск начать собираться. Наконец Ольга не выдержала и ушла. Прошла полквартала и увидела на повороте возле самого садика разрастающуюся толпу: иномарка въехала в забор садика. Плохо, конечно, но водитель не пострадал почти, к счастью. Ужасным было другое – машина на полном ходу сбила маму с малышом, которые именно в этот садик шли.
Тут уже Ольге нехорошо стало: ведь если бы не Валя с ее платочком, курточкой не по размеру и прочей болтовней, они бы с детьми оказались под колесами этой самой иномарки…
– Ну хорошо, тогда я побегу – Митька, поди, уже машину прогревает. До вечера, Олечка! Спасибо тебе!
– Не за что, Валюш, – ответила Ольга, прекрасно понимая, что на самом деле очень даже есть за что благодарить. И еще – теперь ей, Ольге, надо будет придумать и ужин на всех (а у Сережки аллергия), и развлечения для обоих детей после ужина. И конечно, объяснения для мужа. Да, Валюшин Митя и Ольгин Олег служили вместе, да, семьи постоянно общались и почти приятельствовали. Но все-таки вечера Олег предпочитал проводить в тишине: работа уж очень тяжелая и нервная у него. А тут дети – не одна тихая как мышка Танечка, больше всего любящая по вечерам надеть наушники и слушать музыку, а веселый и очень подвижный Сережка, который умеет всех растормошить и не успокоится, пока с ног от усталости не упадет.
Олег и в самом деле бурчал, хотя недолго, как опасалась Ольга, – оказывается, Митя успел с ним поговорить сразу, как узнал о смерти тетки. Сначала, это Ольга уж потом узнала, Сорокины хотели Сережку вообще на три дня оставить. Но тут уже Валентина была непреклонна – на день еще могу, а если нет, то езжай-ка ты сам. И наплевать на скандал, который могли учинить Митькины родственники.
Все произошло именно так, как Ольга и ожидала: Сережка и в самом деле носился по квартире как ракета и тормошил всех вокруг, Танечка честно пыталась от него увернуться. Олег, поняв, что о покое на сегодняшний вечер можно забыть, взялся развлекать детей. Компания умаялась до такого состояния, что уже в десятом часу глава семьи и оба ребенка спали как убитые. Ольга, которую не отпускала тревога, решила, что посидит еще пару часов и подождет появления Вали или Мити.
Время ползло. Когда часы показали половину третьего ночи, Ольга забеспокоилась всерьез. Двести километров в одну сторону – это максимум три часа. И столько же обратно. Даже если Сорокины выехали около девяти и даже если обратно ехали осторожно, то уже должны были бы добраться. Ольга на цыпочках спускалась на их этаж и прислушивалась к звукам за дверью сорокинской квартиры – Мальцевы и Сорокины были соседями. Но не услышала ровным счетом ничего.
Она, стараясь не шуметь, вернулась домой. Дети спали. Олег, проснувшись, курил на кухне.
– Нет их еще, Олежка.
– Да понятно. Иначе Валентина бы прилетела обязательно. И правильно бы сделала. Ложись и ты, Оль. Что толку просто так от беспокойства с ума сходить? Приедут, куда ж денутся?
Ольга подумала, что Олег, конечно, сто раз прав, но только с одной стороны. А с другой – они на машине. Вокруг ночь, дороги не идеальные (ох, это еще очень слабо сказано). К тому же родня наверняка заставила Митьку пить. Хотя, может быть, они поэтому еще не вернулись – решили, что сначала надо бы протрезветь.
– Ты прав, Олежка. Давай и мы ляжем. Утро вечера мудренее.
