Ой и грозен был славный Царь Иван,
насылал на врагов тучи войск своих.
Посылал посольство сначала он словомирное,
дабы ворогов усмирить словом «мир» своим.
Но враги его дики, аще быки, аще кони сйры,
и упрямы, как буйволы. Тогда славный Царь,
грозный Царь Иван яр, сотвурился и изрек слова:
«Повелю я славою род моих, повелю я славою моих пращуров:
а подите вы, мне опричники, по стране моей да проведайте,
кто из воинов, кто из мужей моих
есмь остался жив, и, да буди здрав,
повелю ему, пусть он явится да пред очи мои, очи царские…
И скажу ему тогда Слово славное, Слово, сиречь, мое, царское!
Да пойдет он моим именем мне Сибирь мою, гей широкую,
от татар презлых,
от монголов мне, да за Русь мою на веки вечные воевать,
иноземцев диких тех бить и в полон вести!
Да пойдет он богатства Руси приумножити, укрепити
державу мою достославную!
Хорошо писателю – хорошо всем!
На восток, где Солнце-ярило мне силы даст, приумножит их
во богатство земель, и морей, и рек тамошних…
А сыщите мне, мне опричника, приведите мне хоть
разбойника,
но чтоб сердцем был тот разбойник храбр и дюж силою,
дюжил плыть казак чтоб по рекам Сибири-матушки…»
Через семь дней, через семь ночей поискали-нашли
для Царя того, кого требовал.
Хоть и грозен был славный Царь Иван да умом широк,
крепок мудростью,
и предстал пред ним несилен мужик силой внешнею:
во плечах не узок и не широк, ростом, что мои вершки
рдят по осени,
зато ум его шибко славился своей гибкостью, своей силою,
прямотою,
и руки его длинны были, могучи все, и имел он товарищей
всех под стать себе.
Их числом было по неску сот, и все храбрые, и все хитрые,
и все сильные…
И речет Царю тот мужик пред ним, что не внешнею силой
силен-то был:
«А что, Царь Иван, ведь сидел же я у тебя во ямах
по тюрьмам твоим чуть не три пятины годков моих!
А что, Царь Иван, кличешь ты меня по сегодня день,
по вчерашню ночь? Аль сподобился я тебе надобен быти?
Так реки зачем».
«Слушай ты меня ныне, холоп мой храбр, на язык востер,
но прощу тебя,
коли ты мене через год иль два шуб собольих воз и с десяток
возов по широкому
тракту лесному да привезешь, по рекам суда худить
пустите, сотоварищи!
Клады, что найдешь по Сибири там, забери себе,
холоп вольный мой!»
Подивился мужик тот, что ростом сред: «Аще ты меня,
Царь Иван достославный наш, из холопов отпустиши?»
«Быть засим-посему так, как сказывал ныне ты, холоп,
часом ране я!
А в зарок бери шубу царскую, с моего плеча тебе жалую,
и бумагу тебе вольную и потомкам твоим приказ
выправил!»
Отдал Царь мужику ту бумагу-то, что тесниной златой
понаписана о вольностях и о вольностях, о свободе
и Долге Страну блюсти!
Поклонился мужик тот, что ростом сред, Царю-батюшке
оземь до полу и промолвил так:
«Славный Царь Иван, воитель земель Казани и Астрахань
ту, что брал!
Снаряди меня со товарищи во поход земной за гряду Урал —
а там уж и сами мы
да сподобимся до конца дойти, до столицы, до крепости
Зверя Кучум-хана,
того, что там люто зверствует и народ наш вольный себе берет!
И спаси тебя да Господь Велик, что дал Волю мне, озарил
меня светом Свободы и Славы.
Честь твою и свою сберегу! Роздам ближним моим славу
твою по делам твоим.
Будь же крепок, Царь, здравием и желанием всю
Страну беречь!»
Чрез неделю, через долгих седмицу дней, струги выправив,
шли флотилией по Итиль-реке, что щас Волгою
весь народ зовет…
И дошли они так аж до Каспия. Дальше волоком