– Гулять, гулять, скорее гулять! Мы идём гулять, мы найдём Её, мы будем счастливы!
Невидимая для хозяина, хранительница Лючия носилась вокруг него, пока он, наконец, не закончил одеваться. Вместе с ним заглянула в зеркало. Хозяин был хорош собой и одевался очень мило! Ах, это прекрасное серое пальто, этот длинный полосатый шарф… и какой же хозяин красивый, какой он добрый, какой он весёлый! Каштановые волосы забраны в хвост на затылке, ореховые глаза так и брызжут смехом, рот всегда готов улыбаться или целоваться… Девушки так и вились вокруг Кармина, увивались, льнули, ходили с ним под ручку, кидались в омут отношений с головой. Своё отражение хранительнице тоже понравилось. Да что там, она была просто неотразима, потому что все корги прекрасны! Эта белая манишка, эти чудные короткие лапки и торчащие рыжие ушки – они же бесподобны!
Одно только беспокоило Лючию: девушки-то вокруг хозяина вились и на него кидались, только вскоре омут начинал им казаться отмелью, а Кармин оставался один.
– Гулять, гулять, – хранительница уже готова была сама распахнуть перед Кармином дверь, потому что он всё медлил, задумавшись перед зеркалом. Смотрел туда и словно ничего не видел. А ведь там, снаружи, ждала Та Самая, и если ещё немного помедлить, то ничего не получится.
А Лючия между тем уже всё придумала: он выйдет из подъезда в пальто нараспашку, полосатый шарф слетит с его шеи, упадёт под ноги Той Самой, и…
Кармин схватил шапку, сунул за пазуху, выбежал навстречу своей судьбе. Хлопнула дверь, щёлкнул замок. Дроботно, весело простучали ботинки по ступеням, и вот он, пронзительно-синий зимний вечер, раскрыл Кармину и Лючии льдистые объятия! Свежий воздух, сияние огней, только-только набирающих яркость, и Та Самая спешит наперерез, не поднимая угрюмого взгляда от дороги перед нею.
Ну вот чего она такая хмурая? Ведь всё у неё в порядке, работа хорошая, шубка нарядная, кошелёк отнюдь не пуст, и внешностью Великий не обидел. Отчего же такая мрачная гримаса сковала лицо, румяное от лёгкого морозца? Брови сдвинуты, над переносицей глубокая, до боли, складка, губы – скобочкой вниз, в синих глазах лютая зима… Ну ничего, сейчас ты у нас увидишь Кармина, и всё – он твой, а ты его, на веки вечные… Лючия встряхнулась, приготовилась, подняв лапы. Сейчас будет!
– Начали, – скомандовала хранительница, и волшебство окутало обоих людей. Искрящееся, хрустально-звонкое, эх, жаль, что только хранителям видимое!
Волшебство потянуло с крепкой мужской шеи шарф, волшебство заставило девушку поднять его и сказать:
– Эй!
Но тут, откуда ни возьмись, ударил в ответ ледяной ветер, вырвал шарф из хрупкой руки, уронил в лужу, а затем, выстудив, поднял и как хлестнул им по лицу удивлённого парня! Да всё это быстро – Лючия и моргнуть не успела. Со стороны и вовсе вышло так, будто девушка схватила шарф и ударила им парня по лицу.
– Ты чего? – удивился и рассердился Кармин. – Думай, что делаешь!
С его лица впервые за неделю слетела улыбка.
– Извините, – сухо ответила Та Самая и поспешно прошла мимо, даже плечом не задев Кармина.
Ушла! Ушла! Лючия метнулась вслед, вернулась к хозяину, снова бросилась за девушкой. Но отходить от хранимого слишком далеко хранителю нельзя, и Лючия полетела обратно к Кармину. Тот шёл насупленный, нёс в руках шарф – весь обледенелый, так что, наверное, получить им по лицу было не только обидно, но и больно.
– Что за дела? – спросила Лючия, но, конечно, хозяин её не только не видел, но и не слышал. – Ведь она Та Самая! Истинная и Неповторимая! Она наша любовь, наш последний… нет, наш единственный Шанс!
От волнения её голосок стал совсем тоненьким, а в таких случаях люди могут слышать его – тихий скулёж, не сами слова.
Кармин покрутил головой в поисках щенка. Он всегда жалел бездомных собак и кошек. Притаскивал домой, выхаживал, вызванивал на дом ветеринаров, но потом пристраивал животное и продолжал жить один.
Говорил всем, что так его ничто не держит. И ещё, что работа не позволяет держать дома собаку. Только Лючия знала: врёт. Весёлый, общительный, добрый Кармин до икоты боялся серьёзных отношений. Боялся, и в то же время искал её, единственную. Уж она-то, хранительница, это знала.
Лючия встряхнулась, хлопая ушами, и поскакала по рядом с Кармином, нарочно оставляя на тонком слое свежевыпавшего снежка волшебные следы. Собаки никакой нет, а следы есть! Что ж, увидеть их может всякий. Но не каждый сумеет прочесть!
Бежала-бежала, да и замерла, принюхиваясь, будто самая обычная собака. Собачьи следы на снегу… они никем не пахли и не были живыми. Точно так же, как её собственные!
– Ага, – сказала сама себе Лючия.
Была у неё привычка думать вслух, говорить с собой. Всё равно ведь больше никто не слышит.
– Ага, – так она сказала себе на этот раз, – значит, поблизости есть ещё один хранитель.
След был крупный. Лючия, которая обожала облик симпатичного упитанного корги, поставила лапу рядом. Так вот, следы незнакомого хранителя были сильно больше. Но больше она пока ничего узнать не смогла.
Кармин тем временем подумал-подумал, да и направился к площади. «Опять новую девчонку домой притащит, – приуныла Лючия. – И опять не больше, чем на месяц! Ну уж нет, Хранимый! Сегодня будешь спать один. И завтра, если понадобится, тоже. Вообще будешь спать один, пока не встретишься, наконец, с Той Самой!»
