Глава 2. Мишка, Янка и домовой
Мишка сидел на старом табурете и пил чай из белой чашки с веселым гжельским цветком. За окном только-только высветлялось ночное небо, и кухню своим мягким желтоватым светом освещала лампочка под выцветшим зеленым абажуром. За холодильником пристроился Степан Потапыч и уплетал выданный Порфирьевной пряник. Ведунья строго наказала приглядывать за мальчиком и вылить в заварочный чайник успокоительное зелье. Маленький пустой пузырек теперь чарующе пах разнотравьем и ноткой спирта, и домовой дал себе слово выпросить у беспокойной соседки немного и для себя – для протирки нервов и полировки струн души.
– Говорю же вам, мне не показалось, – упрямился виновник ночного переполоха. – Там была тень старухи! От черной кошки! Неужели вы мне не верите?
– Верим, сынок, конечно же, верим. – Полина, его мама, завернутая в клетчатый халат, присела рядом и обняла сына за плечи. – Но если тебе не показалось, то что это могло быть? А кошка… Откуда она здесь взялась?
– Может, в окно запрыгнула? – предположила Янка, сидевшая напротив брата. – Похоже, она колбасу учуяла.
– Да нет у нас никакой колбасы, – отмахнулся папа Дима, подпирающий спиной холодильник, – и не было. Вот если только мамино жаркое… Забралась по дереву и шмыгнула в комнату.
– Жаркое мы еще на ужин доели, – возразил успокоившийся Мишка. Острота момента медленно уходила, и мальчик уже начал сомневаться, а было ли что-то, или ему просто почудилось? Ну, действительно, откуда в квартире взялась кошка с человеческой тенью? Как она попала в дом? Через окно? Но деревья далеко, ей не допрыгнуть. Какая-то неведомая магическая сила? Он старательно припомнил все подробности и понял – ничего толком ему на ум не приходит, а обстоятельства произошедшего стирались из памяти как дурной сон. Чай с непривычным привкусом трав действовал расслабляюще. Нужно будет спросить у мамы, что это. Она часто добавляла в заварку разное.
– А вдруг это мыши? – помолчав, сказала Янка и тряхнула озорными рыжими кудряшками. – Я слышала, как у нас за холодильником кто-то постоянно скребется! Точно, это мышь! Большая, толстая и страшная.
Степан Потапыч поперхнулся пряником.
– Да ну, откуда здесь мыши, – покачал головой папа. – Им тут нечего было есть.
– Например, от соседей, – предположила мама. Папа молча пожал плечами.
Мишка допил чай и широко зевнул. И странная черная кошка, и силуэт старухи уже казались ему простым кошмаром. Зря только всех разбудил. Стыдно теперь.
– Иди спать, сынок. – Мама принялась убирать со стола посуду. – Если хочешь, папа с тобой побудет.
– Нет, я сам. – Мальчик еще больше устыдился своего порыва. – Мне, наверное, все привиделось.
Мама вздохнула и сполоснула чашку. Папа поставил на плиту свежий чайник, Янка тоже зевнула и ушла к себе. Было так рано, что скорее еще слишком поздно – начало четвертого утра.
Новый дом Мишке нравился. Было в нем что-то непередаваемо уютное, как в бабушкином пуховом одеяле. Когда они только переехали, папа опасался, что квартира, столько времени простоявшая без хозяина, потребует большого ремонта. Но нет. На удивление все было исправно, и даже пыли собралось совсем немного. Сестра тогда еще предположила, что здесь наверняка есть домовой и это он за всем следит.
Мама посмеялась и сказала, что ему нужно положить конфетку на верхнюю полку буфета. Там угощение и пребывало по сию пору. У Степан Потапыча была аллергия на шоколад, о чем он как-то долго и со вкусом сетовал соседской домовой кикиморе.
Мишка аккуратно прилег на кровать и с опаской уставился в закрытое окно. Луна уже ушла, и в комнату пробивался только свет фонаря. Он с головой укрылся одеялом и тут же уснул – крепко и без сновидений.
А в это время у себя Олимпиада Порфирьевна деловито собирала оставшиеся цветки папоротника и мурлыкала под нос старинный вальс, который нередко наигрывала на фортепьяно в имении своего батюшки, еще будучи девушкой. Домовой незаметно шуршал в ее припасах, надеясь добыть заветную бутылочку, но пока нашел только зелье от расстройства желудка и настойку из волчьих ягод. Она тоже пахла соблазнительно, но попробовать ее он не рискнул, во избежание незапланированного исхода.
Утро обещало быть добрым и буйным.
– Миш, подожди! – Из квартиры вслед за братом вылетела Янка и кинулась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
– Чего тебе? – хмуро уточнил Мишка и остановился на лестничной площадке.
– Ты в магазин? Я с тобой, надо поговорить.
Мальчик пожал плечами. Поговорить – значит, поговорить. День начался незапланированно. Примерно в начале десятого в дверь постучали. Мама бросилась открывать, и в квартиру просочились плотная женщина в возрасте и запах свежеиспеченных блинов. Гостья представилась Олимпиадой Порфирьевной, местной дворничихой, и сказала, что пришла познакомиться с новыми жильцами вверенного ей двора и честно принесла свежие блинчики.
Родители захлопотали на кухне, а Мишку услали в магазин за углом – за свежей сметаной и “чем-нибудь к чаю”. Предполагалось, что догадливый отпрыск сам выберет между вафлями и печеньем. Янка вроде бы должна была остаться и помочь, но…
– Миш, слушай, я все-все поняла! – На залитом солнцем дворе с визгом носилась местная детвора, в теньке под липой спали кошки и вовсю женились голуби. – Про сегодняшнюю ночь!
– Да забудь ты, просто кошмар привиделся! – с досадой отмахнулся Мишка. Сестра не нашла ничего умнее, как надавить на больную мозоль.
– Нет, не кошмар! – заупрямилась Янка. – Я всю ночь думала и поняла – это тебя испугал домовой!
– Ты опять за свое? Никаких домовых не существует!
– А вот и существуют! Просто мы их не видим! – горячо продолжила девочка. – Смотри, все сходится! Кошка, которой не было, и тень от старухи! Это морок, который на тебя наслали! Скорее всего, мы что-то нарушили, и домовой теперь на нас злится! Помнишь, я как-то говорила, что слышала на кухне шум воды и бормотание, а папа сказал, что это всего лишь трубы? Или как мама удивлялась, что кто-то вымыл противень, который она временно оставила. А еще…
– Хорошо, хорошо! – Мальчик примирительно поднял руки. Спорить с сестрой в такие моменты было совершенно бесполезно. – Предположим, только предположим, что это был домовой. И дальше что? Что ты предлагаешь?
– Ну, можно попробовать его задобрить, – задумчиво протянула сестра. – Положить конфетку или молочка налить…
– У нас уже лежит одна конфетка, – припомнил Мишка, – И никто ее не берет, а раз лежит, то и домовых не существует…
