Понт – самое замечательное из всех морей.
Геродот
В Понте есть много полезного для жизни другим народам.
Полибий
«В прежнее время людей племена на земле обитали, горестей тяжких не зная, недостаток был им ни в чём не известен. Большой урожай и обильный сами давали собой хлебодарные земли, они же, сколько хотелось трудились, сбирая богатства…»[1]
Под «богатствами» Гесиод подразумевал изобилие плодов и ягод в лесах вкупе с предоставлявшим «золотому поколению» шкуры для одеяний и мясо для пропитания многочисленным зверьём. Живописав райские условия жития пращуров, рапсод-козопас напрочь исключил саму мысль о возможных в их быту, столь привычных для нас, сегодняшних, преднамеренных междоусобиц, с чем трудно не согласиться, ибо отсутствовали причины для конфликтов по интересам: всем всего хватало! Думаю, склоки, всё-таки, случались, на то они и были человеками, чтобы засматриваться на чужое: на лучшее место для стоянки, на источник с «вкусной» водой, обдуваемый прохладным ветерком пологий склон с уютной, сухой пещерой… раздоры, конечно же, были, но до «полноценных» войн дело не доходило, ибо не существовало пока ещё в их среде сословного и профессионального деления: война требует вождя-зачинщика, последнему необходимо войско, войску – военачальник.
Предположительно за десять тысяч лет до дней наших на территории будущих Сирии, Палестины, на юге Анатолии случился продовольственный кризис – съели люди зверей вольных, охотой прокормиться уже не получалось, пришлось заводить воспроизводящее хозяйство: «И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец».
Хлебопашество, огородничество, скотоводство обеспечили насельников пищей, а достаток привёл к демографическому взрыву, как следствие – возрос спрос на землю: пастбища и пашни, отсюда – неизбежное противостояние: «И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его…».
Земельный вопрос породил центробежные тенденции: «И будешь ты изгнанником и скитальцем по земле…» – излишки населения стронулись с места, началась миграция в Центральную Азию, в Азию Южную, в Аравию и Северную Африку; многочисленные группы переселенцев двигались к западу, по островам Эгейского моря и через Балканы на Пелопоннес и в бореальную Грецию. Так складывалась Ойкумена – охватывающее Средиземное море кольцо из поселений пришельцев. Процесс сопровождался бесчисленными «малыми» войнами – туземцы отбивались от незванцев.
Постепенно общежитие в Эгеиде сладилось – пришлые смешались с автохтонами, образовавшиеся новые сообщества занимались домостроем: прокладывали морские дороги, торговали, разбойничали, обрабатывали землю, осваивали ремёсла. Конфликты носили региональный, можно сказать – бытовой характер, до потрясавших Восток катаклизмов медитерянам дела не было, своих забот хватало. Однако очень скоро уже многочисленным греческим полисам стало грозить перенаселение и тогда микенцы – наиболее предприимчивое племя в Эгеиде, возглавили разорительные набеги «морских народов» на земли восточных правителей, приступили к колонизации Малоазийского побережья, а после разразилось глобальное противостояние – Первая мировая война: Греция против Трои.
Гомер поводом к войне назвал похищение Елены троянским царевичем: блудливая юница, воспользовавшись отлучкой Менелая, сбежала с Парисом, прихватив казну супруга – поступок, конечно же, гнусный, но и ответ потерпевшей стороны навряд ли можно считать адекватным: Менелай и брат его Агамемнон склонили греческих царей к походу на Трою.
Достославный аэд озабочен был поэтикой и совсем не интересовался политикой, отсюда построение анекдотичного сюжета величайшей в истории словесности поэмы, однако внимание дотошного её чтеца непременно привлечёт одна явно «политическая» деталь – на протяжении всего повествования автор устами большинства героев эпоса последними словами честит финикийцев, которые, как известно, в войну не ввязывались, предпочли оставаться сторонними наблюдателями, и подобная неприязнь греков к сынам Ханаана удивляет. В чём же провинились хананеи, чем заслужили ненависть ахейцев?
Вплоть до «пробуждения» материковых греков, морем поочерёдно владели критяне и финикийцы; после исчезновения с исторической сцены созданной царём Крита Миносом могущественной талассократии, водные просторы Эгеиды достались перехватившим всю торговлю от устья Нила и до Иберийского полуострова хананейским купцам, но вскоре, уже набравшие силу микенцы вступили в соперничество с торговыми флотилиям тирян, беритцев, сидонян. Существовал в регионе спрос на жизненно необходимый товар – олово. Олова, без которого невозможно было тогда получить бронзу, у греков не наблюдалось (месторождения на Пиренеях будут открыты и освоены через шесть столетий после падения Трои). Олово грекам поставляли всё те же финикийские торговцы, везли с Британских островов посуху через всю Европу и морем от Сицилии. Меняли олово ушлые доставалы исключительно на золото, по весу, из расчёта «один к двум», вот и причина раздражительности греков…
А на Севере пенились валы другого моря, в этих водах побывали Аргонавты во главе с Ясоном. Путь туда лежал через узкий пролив, и пролив этот охраняли корабли троянцев.
Троя была кровно заинтересована в контроле Геллеспонта: через Пропонтиду в Илион поступали из Колхиды отборная пшеница, конопля, воск, мёд, смола, льняные ткани, затейливая утварь, украшения, оружие из нержавеющей «ворони чёрной». Илион был «златообильным» – монополия на посредничество в торговле между колхами и финикийцами давала большую прибыль. И ещё: возвратившись из плавания, Аргонавты принесли грекам весть – земля колхидская богата оловянными рудниками! Наличие в Колхиде олова предопределило судьбу Троады: раскопки Шлимана и Дёренфельда показали – до времени Агамемнона Трою жгли, как минимум, пять раз. В шестой раз город сравняли с землёй, и само царство Приама перестало существовать.
Война настолько истощила силы ахейцев, что они не могли уже противостоять давлению надвигавшихся с Севера дорян. Пришельцы орудовали железными мечами, бронза потеряла статус «стратегического» материала, на протяжении четырёх последующих столетий греки были заняты внутренними войнами. Первые греческие торговые фактории появились на побережье Колхиды спустя пять веков после гибели Троады. Во времена Гомера, через четыреста лет после окончания войны, Троя представляла собой поросший сорной травой склон холма, и новое поселение возникло здесь ещё столетие спустя. А победителями в войне оказались финикийцы: могучий объединённый флот греков был уничтожен, сами греки озабочены были сиюминутными проблемами – начиналась новая «пересортица» племён, и Посейдон вновь уступил Иамму
