Глава 1. Утро дня конца эпохи "Благоденствия"
В небольшой, аскетичной и довольно слабо освещаемой проникающим из узкого окна-бойницы светом спальне наследного принца королевства Наймюр царили горе, переходящее в отчаяние, и ощущение грядущих больших бед. Принц широко раскинулся на своей жесткой, больше подходящей для ночлегов в палатке во время похода кровати и был… мертв.
Его родные – отец и король Гэльфас, мать и королева Эдана, три сестры – Норма, Гората и Кора, а также главный советник королевства, член Совета Мудрых Бурвальд вот уже более часа молча стояли вокруг.
– Что и как мы объявим подданным? – наконец, смог вернуться к реальности король.
Королева от звука его голоса вздрогнула всем телом и, уже не сдерживая рыданий, опустилась на колени у изголовья ложа своего еще вчера такого живого сына.
– Правду говорить нельзя ни в коем случае, – ответил Бурвальд. – Это может, да что там может, наверняка посеет панику. Предлагаю, Гэльфас, сообщить, что Анатор вчера вечером внезапно плохо себя почувствовал и после скоротечной горячки ночью отошел в иной мир. Эту же версию оставим и для наших соседей из четырех королевств, а также для эльфов и гном с орками. Впрочем, последним причины смерти принца безразличны. А вот в Совет Мудрых я сегодня же тайнописью отправлю все подробности случившегося. Хотя их почти нет, да и истолковать их до конца я пока не могу.
Причиной обсуждения того, как сообщить о смерти наследника, наследника не просто всеми любимого за открытость, прямоту и храбрость, но и к великому несчастью королевства Наймюр единственного, были таинственные обстоятельства его безвременной кончины. Из груди принца торчала рукоять кинжала. Но даже не это просто невозможное дело, учитывая многочисленную охрану и на стенах королевского замка, и в коридорах замка, и даже перед самой дверью в спальню убитого, вселяло в находившихся в комнате предчувствия какой-то большой и близкой беды. Наибольший ужас вызывал у собравшихся кинжал. От его рукояти исходила туманная сероватая дымка, а сам он был неосязаем. При попытках сначала короля, а потом и его советника извлечь орудие убийства из груди принца их руки просто проходили сквозь рукоять. И тем не менее, несмотря на свою призрачность, именно этот кинжал и был несомненно причиной смерти юного Анатора.
– Пойдем в мои покои, нам нужно многое обсудить, Бурвальд. И срочно, – произнес король и, оторвав свой взгляд от тела мертвого сына, резко развернулся и вышел в коридор.
– Призрачный клинок? – едва закрыв, не прибегая к помощи слуги, дверь за советником, вопросил Гэльфас.
– Несомненно. В наших архивах в башне Совета есть описание подобного оружия. Или, если тебе угодно поверить в существование Теней, теневых клинков, – ответил Мудрый. – Да, мы, никто из ныне живущих и когда-либо живших во всех пяти королевствах, не видели ни Теней, ни их оружия. Но наши исследователи древних преданий всегда утверждали, что они существуют, что это не просто страшная сказка. И вот сейчас нам с тобой предъявлено доказательство. Убийственно печальное доказательство. Но сейчас нам нужно думать не об этом, мой король.
– А о чем, Мудрейший? – с плохо скрываемым раздражением спросил Гэльфас. – У меня убит сын, единственный наследник. Убит клинком, которого не может быть в нашем мире. Убит в собственной кровати, в комнате, куда ни через дверь, возле которой дежурит охрана, ни через окно, которое слишком узкое даже для ребенка, да и еще и защищено кованой решеткой, проникнуть невозможно. О чем мне посоветуешь думать, советник?
– Именно об этом и советую думать, Гэльфас, – тоже с легким раздражением в голосе ответил тот. – Я был советником твоего деда, потом твоего отца, учил тебя, учил твоего сына, которого любил всем сердцем, но не забывай, что я член Совета Мудрых, один из старейших в нем, и по уставу нашего Совета должен думать не только о благе твоего королевства, но и о процветании или хотя бы выживании всей Неронии и всех населяющих ее людей. И поэтому я даже не прошу тебя, а требую, чтобы ты забыл на время свое горе и задумался о том, как нам выйти из опаснейшей ситуации, в которую мы все попали из-за случившейся трагедии.
– Что ты имеешь в виду? – придя в себя от такой жесткой и давно уже забытой со времен своего обучения в юности у советника отповеди, нахмурился король.
– Что ж, давай рассмотрим ситуацию со всех сторон. Первое, – по своей старой привычке загнул палец, советник. – У тебя и Эданы больше не может быть детей. Ты это помнишь, надеюсь?
При этих словах властитель самого большого, богатого и сильного королевства на континенте, болезненно поморщился. Конечно, он помнил, что после рождения его младшей дочери Коры, лекари поставили грустный диагноз – больше у него и его любимой жены детей не будет.
– Второе, – продолжил советник и его второй палец прижался к ладони. – У тебя остались три дочери. Но ни одна из них по нашим законам и традициям не может наследовать твой трон. А значит что? Значит, твой трон унаследует муж одной из твоих дочерей, ну, или твой внук от одной из них, если ты сумеешь столь надолго задержаться в этом мире, чтобы пережить и своих дочерей и их избранников.
Король мрачно кивнул. То, что смена династии теперь неизбежна он понимал хорошо. И понимал с самого утра. К его стыду мысль о том, что со смертью сына многовековой род королей Наймюра по сути уже прервался, пришла ему в голову, еще когда он стоял над телом своего наследника. И эта мысль, а также осознание того, что она на какой-то момент оказалась сильнее, чем постигшее его горе, причиняли ему дополнительное мучение.
– Но и это не столь страшно, – продолжил добивать своего властелина, советник. – Самое плохое то, что все, подчеркиваю, все мужья твоих дочерей, а также их дети будут иметь абсолютно одинаковые права на престол. Это ты понимаешь? Нет у нас правил и никогда в истории не было прецедентов подобных ситуаций. Любая из твоих дочерей в равной степени не имеет прав на трон Наймюра. Следовательно, любой из их мужей и, повторюсь, их детей будут иметь одинаковые права сесть на него. А это означает?
– Это означает войну, – вздохнул Гэльфас, ощущая, как у него под ногами разверстывается пропасть, в которую практически неминуемо рухнет его королевство.
– Нет, Гэльфас. Не просто войну. А войну всех против всех. Войну, в которой люди будут уничтожать друг друга, как это было 500 лет назад. А если еще вмешаются эльфы и гномы, которые, уверяю тебя, не забыли обид, нанесенных им во время 100-летнего противостояния, да еще ситуацией воспользуются орки, то даже мне страшно представить, что будет. И да, скорее всего в этой бойне двум из твоих трех дочерей предстоит погибнуть или быть насильно отправленными в Орден Милосердных, – закончил свой невеселый анализ советник.
