После нажатия на клавишу поиска частоты в магнитоле шуршание радиоэфира на секунду пропало, затем приемник нашел какую-то волну, и из динамика, закрепленного под ногами у передних пассажиров, глухой мужской голос протяжно пропел со старой записи:
В лесах врагам спасенья нет:
Летят советские гранаты,
И командир кричит им вслед:
«Громи, громи захватчиков, ребята!»
Затем последовал незамысловатый музыкальный проигрыш, но Генка снова нажал на кнопку поиска, и вскоре поймал какую-то новостную радиостанцию. Хорошо поставленный женский голос рассказывал о чем-то обыденном, что снова напоминало о цивилизации. А ведь общей идеей у сидящих в машине было одно желание – скрыться от рутины и позабыть о городской тоске…
Марат привычно рулил своей «Газелью», не отвлекаясь на музыку и даже на перемещения людей в салоне автомобиля. Он давно мечтал вот так вот встать на колею, набрать скорость 90 километров в час и спокойно тащиться по трассе от Москвы, чтобы мимо в темноте медленно проплывали дорожные знаки, вдали были видны огоньки поселков и городов, из приоткрытого окна потягивало ночной свежестью и запахом сгорающих дров из топящихся печей. Словом, он поймал свою собственную волну и медитировал в позе водителя грузопассажирского фургона. Генка передвинулся со среднего сидения к правой двери, закурил и немного опустил стекло. Самое время подумать. Дела в крупной торговой компании, где он работал менеджером, шли своим чередом. Закупки, импорт, растаможка, договоры и оформление – все это представляло собой в течение года один большой нескончаемый документооборот. Достаточно было попасть в него с краю, и почти сразу ты оказывался в таком лихом движении, что вырваться из череды е-мейлов, звонков и встреч было практически нереально. Даже находясь на больничном, Генка думал о том, как там коллеги без него, справляются ли, переживал… А они ему звонили, писали и много чего уточняли, лишь дежурно спрашивая о самочувствии, и машинально желали скорейшего выздоровления. Ну конечно, чем быстрее придешь в норму, тем проще будет всем тащить лямку!
– Хорошо, что я поехал с вами, а то так бы и просидел дома, – произнес вслух он, не обращаясь ни к кому конкретно, а лишь продолжая свой внутренний монолог. Стряхнув пепел в полоску свежего воздуха, пробивающегося через щель между рамкой двери и стеклом, он оглянулся назад.
На заднем ряду в салоне спали, завалившись на кресла, еще двое участников редкой по нынешним временам вылазки старых друзей – Никита и Егорыч. Генка знал их, как и Марата, уже почти 15 лет. Их общая на всех юность прошла незаметно, и худосочные когда-то институтские друзья-приколисты превратились теперь в упитанных и раздобревших серьезных мужчин в самом расцвете сил. Отдельно от них, будто нахохлившийся воробей, сидела у самого окна Люба, закутанная в плед. Из нагромождения тканей торчали только ее голова с аккуратной прической и рука со смартфоном. Ноги она протянула к дополнительной печке салона, почти с самого начала поездки выбив себе эту привилегию – пребывать у источника тепла.
Люба не обратила внимания на Генку, а он докурил сигарету и выбросил окурок в окно.
Медленно, но очень верно светлел горизонт, почти неумолимо прямо на лобовое стекло надвигалось серое утро. Дорожная разметка скакала из темноты прямо в пучок фар и пряталась под капот, которого с переднего ряда сидения и видно-то не было. Мерно шелестел мотор, Марат держал одну и ту же монотонную скорость, и лишь изредка их машину обгоняли большие аккуратные фуры с гирляндами лампочек по кругу и юркие легковушки с белорусскими номерами. Вот справа уже побелел край неба, и совсем незаметно для глаза темные облака превратились в полупрозрачные белые паровые клубы, на которых кое-где заиграли лучи солнца.
– Полпятого утра, самое время поспать, – Марат впервые за долгое время пошевелился, немного сменил позу и взглянул на пассажиров. Генка незаметно для себя выключился и уже спал, согреваемый потоками теплого воздуха из радиатора передней печки. На заднем ряду все трое застыли в разных позах, перемежаемые пакетами с едой, своими рюкзаками и бутылками с водой. Марат перевел взгляд на панель приборов и подумал, что неплохо было бы как раз сейчас заправиться. Да и сходить в туалет не мешало бы. Он еще немного проехал по трассе и на первом же съезде к заправке сбавил скорость, вкатился под навес к колонкам, остановился и заглушил двигатель. Стало непривычно тихо и мирно.
Марат аккуратно открыл дверь, выпрыгнул из «Газели» на щербатый асфальт и прикрыл дверь не хлопая. Тишина вокруг была потрясающая. Очень далеко жужжали проезжающие по трассе грузовики, явно приближаясь. Медленно повернувшись, чтобы рассмотреть все вокруг заправки, Марат потянулся, разминая затекшие мышцы рук и ног, затем откинул лючок, скрывающий заливную горловину бензобака, и выкрутил пробку. Все сотрудники заправки сейчас спали, поэтому Марат пошел сам к ближайшей колонке, вытащил пистолет из держателя и вставил его в заливную горловину бензобака своего старого фургона.
Кассира не было на месте, но Марат не спешил стучать по толстому бронированному стеклу или еще как-то привлекать внимание к себе. Он решил никуда теперь не торопиться, потому что это было совершенно излишним: «Спешки нет, у нас впереди времени вагон, а человек может отойти в такое время в туалет. Так что же, я должен поторапливать человека для того, чтобы он мне поскорее продал топлива?»
Но ждать ему долго не пришлось, вскоре подошла кассир и Марат, отдав деньги, пошел заправляться.
Старая и местами очень ржавая грузопассажирская «Газель» смотрелась на заурядной подмосковной заправке очень фактурно. Фоном была трасса, придорожные кусты и пролетающие мимо фуры. А совсем далеко уже была видна яркая линия рассвета под облаками. Это освещение, не дающее резких теней, очень мягко обрисовывало запыленные контуры старого коричневого фургона, и ранее утро ласково ложилось на старые брутальные колесные диски и покрытую трещинами дорожную резину. Как в зеркале от большого тонированного окна салона отражались деревья и край неба за ними. В общем, лучшего кадра для рекламы автомобиля было невозможно придумать. Марат мельком отметил про себя то, что ради вот таких мимолетных картин он и собрал всех друзей на эти выходные, и очень жаль, что все сейчас спят, и не видят то, что увидел он.
– А может и хорошо, – добавил он вслух, обращаясь к себе самому, закрывая заливную горловину и убирая пистолет в ложемент колонки.
