Мы, профессионалы, к написанию произведения относимся как к игре, творческой игре. Это начинающие авторы пусть переживают – достаточно ли самобытна и прихотлива сюжетная линия их произведения. А мы воробьи стреляные, для нас главное – игра, а остальное само возникнет.
Конечно, когда садишься за свой рабочий стол крепкого мореного дуба, уставленный всякими письменными принадлежностями, – тут тебе и остро отточенные мягкие и твердо-мягкие карандаши фирмы «Кох-и-Нор», чернильница черного мрамора с золотистыми прожилками «Братья Штрауберы», серо-голубая бумага «Гольдмунд Лтд» с маленькими, хаотически разбросанными блестками; непременный набор шариковых ручек: с волнистой поверхностью, с разноцветными стержнями, с профилированными закручивающимися элементами, – то воцаряется во внутреннем мире писателя гармония творчества. Профессионалы тем от любителей и отличаются, что эстетика письменного стола для нас не самоцель, а творческая необходимость.
Да только сегодня я что-то не в форме. Мандраж чистого листа? С чего вдруг? Викула, ты это кончай, ты же матерый писатель. На трех писательских конференциях премии получал. Хм-м…
Затянул пояс халата, пододвинул кресло поближе к столу, включил настольную лампу. Наклонил пресс-папье, отпустил – полюбовался как оно нехотя, с ленцой покачивается. Взял в правую руку свой неизменный «Паркер», в левую взял остро отточенный «Кох-и-Нор». А мысль скользит, растекается, не желает трудиться. Не в своей тарелке я нынче. Валерьянки хряпнуть, что ли? Нельзя же, в самом деле, так начинать. Ведь не первую, в самом деле, повесть начинаю. Ладно. Повертел «Паркер». Пододвинул чистый лист бумаги, удобно положил руки на стол.
Закрыл глаза – перед глазами мрак. Стал вспоминать, о чем же хотел писать. Но ничего мало-мальски касающегося моих литературных замыслов не вспоминалось. Возникла картина – Стелла варит кофе, я просматриваю утренний номер «Независимого обозрения». Настроение само собою приподнятое – сейчас Стеллочка уйдет на свою работу, и я наконец предамся литературным фантазиям. Возникнут лица персонажей – главных, второстепенных и просто проходных; отвратительные хари отрицательных темных личностей, для человеческой цивилизации весьма небезопасных; возвышенные, одухотворенные лики героя и героини, спасителей человечества. С упоительным, вкусным жужжанием начнет раскручиваться запутанный сюжет – погони, пытки, казни, приключения духа. Звездолет внушительных размеров терпит бедствие прямо в открытом космосе. Сигналы СОС. Мерзкая вражеская цивилизация, отвратительная, картавая, гундосая. Прибывают первыми. Мародерствуют. Герои в плену. Там, в темном тюремном трюме и происходит их первое знакомство, вспыхивает горячее взаимное чувство. Хорошо, черт возьми, бляха муха! Все-таки, я гений, что бы Сенька ни трындел. Лепит свои боевухи, все меня вербует в соавторы, чтобы побыстрее объем нагонять. Мания у него – восьмитомник выпустить. Цикл романов – «Менты из шарового скопления», «Инопланетянин в законе», «Галактическая стрелка», «Наезд у Альфы Центавра». Оно, конечно, соблазнительно, но у меня есть своя песня, свои идеи…
Но лишь Стеллочка отчалила, забрался первым делом в бар, для вдохновения и расширения сосудов мозга. Ну, переусердствовал, ну бывает. Ну и что? Мы же профессионалы. Нам не привыкать. Когда проспался, вышел на прогулку. Иду, а перед глазами терпящий бедствие звездолет. Уже и название для него родилось – «Арктурианец Стерх». С таким названием аванс под роман получу моментально.
Гляжу, а ноги прямо в редакцию несут. Э нет, братец, говорю себе. Так не пойдет. Ты сперва пойди попиши, а потом уж – в редакцию, с черновиком первой главы.
Кажется, я отвлекся. Надо сосредоточиться. Нет, валерьянку глотать не буду, принципиально. Лучше водки, грамм пятьдесят.
Из мрачных глубин сознания всплыло веское, вибрирующее токами высокой частоты название – «Вторжение». Звучит в высшей степени харизматически, почти как «Нирвана».
Рука легла на чистый лист. И перо «Паркера» понеслось, заскользило с профессиональной легкостью. Быстро возникли очертания города в легкой, да нет, пожалуй, в густой, почти лондонской дымке.
Призрачно расплывающиеся огни реклам, бегущие неоновые строки, и нескончаемым потоком идут люди. И название появилось – «Диптаун».
Название знакомое – тем лучше для читателя.
Вот сюда, в это средоточие цивилизации должны вот-вот вторгнуться кошмарные «иные». Да, это будет фейерверк, огненная потеха, черт возьми. «Кох-и-Нором» очеркиваю ключевую фразу – «она стояла у самораздвигающихся створок дверей космопорта и нервно теребила поясок плаща, туго перетягивающий тонкую талию. Она кого-то ждала, а он задерживался…»
И вот тут меня захлестнула непонятная, небывалая волна. Нет, не вдохновения, а чего-то нездешнего, пугающего своим неземным происхождением. И я оказался в центре событий.
Левая рука, та самая, которая с карандашом, помимо моей воли начала быстро писать от середины листа к левому его краю. Я наблюдал как сторонний наблюдатель, весь во власти неземной волны. Когда карандаш наконец оторвался от бумаги, я подумал – хорошо бы принести зеркало и прочитать. А потом еще водки выпить. Или нет, сперва водки, а потом зеркало. Или нет, лучше коньяку.
Прошел в залу, к бару. Еще подумалось, где это Стелла запропастилась так долго? Нет, ничего пакостного я не думал, но все-таки. А коньяк оказался в холодильнике. Говорил ей, лапочке, коньяк холодным не пьют, а вот водку пьют именно холодной. Пришлось разогревать на плите. Перегрел – волнение, бляха муха. Пил горячим чуть не сжег гортань к чертовой матери. Обозлился и полез в шкаф за зеркальцем для бритья.
Вот что в зеркале прочитал.
«Зачем вы вышли в космос, мерзкие земляне? Теперь мы вас ненавидим. Ваши вояджеры и пионеры перехвачены нами у границ системы и изничтожены. Вы возомнили себя великой космической цивилизацией, царями космоса, жалкие приматы. Мы посчитаемся с вами».
Да, дела… Контакт, бляха муха. Наверное, следует что-то им ответить – не зря же они пол-листа мне оставили. Значит, правое полушарие моего мозга у них под контролем, а левое – свободно. Так и напишем: «Кто вы такие?»
«Мы – Дефективные. Так зовем мы себя, так знают нас другие цивилизации. Чтоб у тебя руки отсохли, мерзкий землянин!» И это пишет моя левая рука, черт ее побери! Какие-то они нелогичные. Может и вправду дефективные?
«Эй, – пишу, – придурки. Вы и в самом деле дефективные!»
«Не пиши нас с маленькой буквы, гад! Ты о человечестве подумай. А пока вот тебе!» И левая рука с силой ломает остро отточенный грифель «Кох-и-Нора». Зря вы так, парни. Знаете ведь, что мне ответить нечем – не ломать же мне свой собственный «Паркер»!
