Здесь холодно. Так всегда было. Все же северная сторона, тайга. Говорят, предки уральцев пришли сюда с юга, из степей и пустынь. До этого они долго странствовали по безлесым просторам, есть такие предания2. Говорят, что кони у них были белые, и золотые, и даже с крыльями. Но по-настоящему те времена никто не помнит. Кто были те люди, что их заставило откочевать на север, почему они остались, осели и сделались лесным народом – неизвестно.
Более-менее помнят, как жили здесь, на Урале. И этому уж не одна тысяча лет. Все это время уральцы глядят в сторону южного края земли, откуда пришли легендарные предки. Как хребет протянулся с севера на юг, так и люди здесь живут. В одной стороне – благодатная земля богов и героев, в другой – злой северный ветер. Бывали здесь и те, кто говорил, что молиться надо на восток, откуда восходит солнце. Но в тайге хорошо знают, как солнце бывает холодным, далеким и равнодушным. Тут всегда ждут тепла, а оно приходит с юга.
В южную сторону каждую осень летают птицы: гуси, гагары, утки, лебеди и даже маленький кулик. Они не могут остаться здесь, в северном лесном краю, где зимой вся вода замирает. Каждую осень люди провожают птиц, желают им доброго пути, просят вернуться поскорее. И плачут, хотя и называют проводы праздником. А птицы? Их слез никто не видел, но их крики в полете так тоскливы, что сразу ясно, как им тяжко расставаться с родной землей.
На Урале холодно: хочешь дождаться прихода южного тепла – надо тепло одеваться. Здесь человек без одежды и не человек даже – безликий, беззащитный, незаконченный. Вот такая легенда3: были, мол, в древние времена богатыри, которые не носили ни одежды, ни обуви, им не были страшны даже самые трескучие морозы. Жили они среди обычных людей, а ходили голыми даже на охоту. Но как только они заговаривали с народом, никто не мог понять, что же они хотели сказать. Богатыри тогда злились, начинали кричать, затем рычать – народ пугался. И вот кожа богатырей задубела и стала шершавая, на теле выросла шерсть, и они убежали в лес. С тех пор там и живут, шерстистые, и не могут вынести даже вида ленточки или лоскутка ткани. Шитая одежда – вот что отличает человека от обитателей леса.
Как удлинится день, поднимут вороны гомон, и полетят с юга гагары, а на их крыльях весеннее тепло. За ними утки, из южной земли они принесут души для новорожденных детей. На Урале говорят, что до зубов младенец еще не человек, а лишь оболочка, пустующее вместилище. Душа в нем поселяется по весне, одна из тех, что птицы приносят с южной стороны земли. Вот тогда ребенку и дают имя.
Птицы и на север летают: и гагары, и утки, и гуси. Туда они относят души покойников, чтобы отлетевшие не толпились, не плутали в тайге, не маялись и не томили живых. А если их не унести, то откуда в южной стране возьмутся души для наших детей?
Уральцы и сами туда ходили, на север. Где еще холоднее, чем здесь, где уже нет леса, где ничего нет, один только снег до горизонта. Тундра. Говорили, что земля там уже не плоская, а будто выгнутая, как чья-то большая спина. Она неустойчивая, все время вертится и движется, и все на ней ходуном ходит. Потому люди, которые на ней живут, вечно переезжают с место на место.