Мы стояли около круглосуточного магазина, спокойно потягивая пиво. Антон делился подробностями личной жизни, а я делал вид, что внимательно слушаю. Мне нравилось, что на улице царила тишина, потому что такое в квартале было нечасто. Удивительно, но в тот вечер я не видел бомжей, пьяных семейных разборок и любознательных подростков, вечно суетившихся на дурь. Складывалось ощущение, будто кто-то собрал их в одном месте и отвёз в лес, оставив умиротворение, шум от танцующих листьев и круглосуточный с пойлом.
– Санёк, ты слушаешь или как? – одёргивая меня, спросил Антон. – Ты тут?
– Да, мужик, продолжай, – вспомнив о собеседнике, ответил я.
– Короче, бесит она. Не знаю, что делать.
– Погоди! Я, наверное, не понял.
– Чего не понял?
– Например, почему бесит.
– Я только что об этом сказал.
– Может… повторишь?
Не скрывая усталости, Антон сделал последний глоток, бутылка со свистом полетела в мусорку. Обнажив пачку, он тщательно продул сигареты и закурил. Я последовал его примеру. Мы оба прикрыли рты.
– Курить молча – это, конечно, прикольно, – не поворачиваясь, заметил я. – Но я как бы жду… ответа.
– Твою мать, да какой ответ! Говорю: ленивая она, как сука! Я ей талдычу: уберись, помой посуду, закинь бельё. А она? Она проснётся в обед, раскинет ляжки и палит долбаные «Престолы»! Доволен?!
– Звучит печально.
– Да ты что! Я и не знал! – злился он. – И что ты посоветуешь?
– Слушай, начни смотреть «Престолы». Проблема решится.
– Ну да! Придумал! Ты будешь убирать хату?!
– Не-е… я тоже смотрю.
Антон рассмеялся. Было здорово, что мне удалось пошутить в грустный момент.
– Вот за что я люблю тебя, Саня, – так это за чувство юмора!
– Спасибо, Атос, – иронично поклонился я. – Повторим по одной?
Антон отказался. Вместо добавки он быстренько свалил, репетируя сценарий будущего конфликта. Я подобный вариант не рассматривал, поскольку, в отличие от друга, гостил у родителей. Окна шептали: отец не спит. А это означало, что ранний приход создал бы кучу проблем. Поэтому я решил ещё выпить и немного пройтись по району.
Зайдя в магазин, я целенаправленно подвалил к холодильнику, высматривая тару с серо-зелёной этикеткой. Не сказать, что «Клинское» было лучшим пивом, которое я пробовал. Просто оно было дешёвым и мало-мальски походило на настоящее, за что я его и брал. Никогда не понимал тех, кто предпочитал один «Миллер» двум «Балтикам». Если в обоих случаях травишься – зачем платить больше?
Позади раздался голос:
– Расков, братишка, – ты?
Обернувшись, я увидел молодого парня, одетого в порванную и местами мокрую белую футболку, синие шорты и чёрные тапки с вьетнамского рынка. Его звали Вова Проничев. Некоторое время мы учились в одном классе, пока он не перешёл в частную школу. Из-за модной стрижки и навороченного мобильника все считали его богатеньким. Однако спустя десять лет таковым он не выглядел.
– О, привет-привет!
Мы пожали руки.
– Какими судьбами? – поинтересовался я. – Сколько лет и никаких зим!
– Да я с работы… хотел чего-нибудь взять.
– А-а, ясно. Пиво будешь? Я угощаю!
– Можно. Вроде не спешу.
После серии неудачных шуток у прилавка мы расположились в соседнем дворике. Старая, но достаточно крепкая скамейка почти без скрипа приняла наши пятые точки.
Пока я мутил дым, Проничев ловко сорвал крышки. Мы чокнулись за встречу.
– Ну, рассказывай: как жизнь? – поинтересовался я. – Где работаешь?
– В автомойке, на Тополиной. А ты?
– А я не работаю.
– Почему? – удивился он. – Совсем?
– Ну да. В поиске.
– Эх, была бы моя воля – я бы вообще не работал. Но если уволюсь – батя не поймёт. Знаешь, со школы многое изменилось…
– В смысле?
Крепко затянувшись, Вова перевёл тему:
– Ты как? В Москву клеишь?
– Куда там! Мне бы тут человеком стать.
– Не знаю: сейчас в Тольятти не лучшие времена.
– Что верно, то верно. Но подумай: кому мы нужны в Москве?
– Никто никому не нужен, – задумчиво произнёс он. – Кстати, ты кто по образованию?
– Сложно сказать.
– Почему?
– Потому что по диплому я экономист, а по призванию – распиздяй.
– Мне бы такое призвание! – ухмыльнулся Проничев. – Устроишь?
Разговор затянулся. Следующий вопрос для обсуждения перебивал предыдущий, затем снова возвращался с подробностями. Такими темпами мы потеряли счёт времени.
Ближе к трём, убедившись, что я свой, Вова открылся:
– Кризис девятого помнишь?
– Помню, – кивнул я.
– До кризиса отец держал страховую, а мать – ателье. Тачка была – «Лексус», чёрный такой. Двухэтажный дом в Ягодном. Нормально жили. А потом бабах – и голяк!
– Так резко?
– Да. Фирму закрыли, как и ателье. Дом с тачкой скинули, чтобы закрыть кредиты. Теперь батя – водила маршрутки, а мамка – кассир в «Метро». Такие дела, братан.
– Мда…
– Ну, ничего – живём вроде, не голодаем.
– Крепись, мужик, всё наладится. Я верю.
– Светает уже… надо двигать.
Хлопнув меня по плечу, Проничев взял курс в сторону дома. Когда он отдалился на полсотни метров, я вскочил на скамейку:
– Вован!
– А?! – обернулся Проничев.
– Дерьмо случается, а мечты сбываются!
Вова улыбнулся и пошёл дальше.
