Патрик Несс - И небом нам был океан

Patrick Ness

AND THE OCEAN WAS OUR SKY

Text © 2018 Patrick Ness

Illustrations © 2018 Rovina Cai Published by arrangement with Michelle Kass Associates Ltd., 85 Charing Cross Road,

London WC2H 0AA and Walker Books Limited, London SE11 5HJ

© Е. Романова, перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Посвящается Джареду, Анне, друзьям

Прямо навстречу тебе плыву я, о все сокрушающий, но не все одолевающий кит; до последнего бьюсь я с тобой; из самой глубины преисподней наношу тебе удар; во имя ненависти изрыгаю я на тебя мое последнее дыхание.

Герман Мелвилл «Моби Дик»

(Перевод Инны Бернштейн)

Зовите меня Вирсавия.

На самом деле у меня другое имя, но пусть здесь меня зовут так. Надеюсь, что имя это лишено пророческого смысла и свободно от бремени предначертанной судьбы, что никто не отберет его у меня и не отправится крушить им миры, прикрываясь словами о высшем предназначении.

Думаете, я утрирую? Ошибаетесь!

Мой народ верит в пророчества. Когда я была еще ребенком, глупым детенышем, для которого окрестные воды составляли целый мир, моя бабушка сказала:

– Ты станешь охотницей.

Ее слова прозвучали пророчески.

– Но мы не охотники! – воскликнула мама. Лицо у нее было испуганно-недоуменное, именно так она обычно смотрела на бабушку. – Мы не охотимся. Никогда не охотились.

В ее голосе звучали сразу и надежда, и безысходность. Такой мамин тон неизменно приводил меня в бешенство, но сейчас… сейчас от воспоминаний сердце мое обливается кровью.

– Ты, наверное, про другую охоту?.. – Ее голос был безнадежно полон надежды. – Про небольшие вылазки, которыми промышляют все семьи…

– Нет, – ответила бабушка.

Нет, она не это имела в виду.

– Ты станешь охотницей.

Три слова разом перечеркнули все возможные расклады, все мои судьбы, все жизни и смерти с их бесконечными распутьями …

Что это было? Предвидение? Бабушке в самом деле открылось будущее? Или то был своего рода приказ, повеление (ведь именно повелениями оказываются на поверку многие пророчества)? Когда предвидишь судьбу, когда делаешь это решительно и не отступаешься от своих слов до последнего, не закладываешь ли ты тем самым основу для завтрашнего дня?

Эти вопросы преследуют меня очень давно.

Впрочем, тогда они не имели и не могли иметь никакого значения, ведь меня сразу отправили на подготовку. Мама, как обычно, не отважилась перечить бабушке, и началась моя учеба, моя новая жизнь. В шестнадцать лет – когда встают на путь ученичества – я вышла в море с великим охотничьим судном «Александрой». На моей спине ремнями закрепили гарпуны, паруса поймали течение, и Бездна зияла под нами, и небом нам был океан.

И все, что могло бы быть, раз и навсегда кануло в вечность.

Ибо мне, смиренной, но рвущейся в бой третьей ученице, предстояла великая охота. Охота на легенду, на миф, на самого… дьявола.

С того дня я и поведу свой рассказ.

Помолитесь за наши души.

Сейчас я расскажу вам, как мы его нашли.

– Зорче взгляд! – скомандовала капитан Александра.

По сложившейся традиции наш корабль носил ее имя, а она несла корабль: канаты тянулись от носа судна к ее плавникам, каждый из которых был шириной с трех учениц. Капитан тянет за собой корабль – так повелось и так дóлжно.

Мы молча шли над Бездной. Я была левой смотрящей и плыла чуть выше и сбоку от капитана. Впереди шла первая ученица Трежер, а с другой стороны – вторая ученица Вильгельмина, Виллем, правая смотрящая. Мы пристально глядели вниз, на поверхность Бездны; за толщей воды сияло солнце, и казалось, что мы плывем сквозь его кипящий свет.

Позади, на «Александре», готовились к бою наши матросы. Капитан была уверена, что добыча близко. «Я ее чую», – говорила она, а за несколько месяцев пути мы научились ей верить. Верить безоговорочно и всегда. О капитане Александре ходила слава, дурная и добрая, но причиной тому были не ее охотничьи заслуги. Все знали, что из громадной головы Александры по сей день торчит ржавый обломок человечьего гарпуна. Она чудом уцелела в той схватке – и преуспела, несмотря на мешавший эхолокации гарпун, ибо никто, никто не сомневался, что капитан Александра – лучшая охотница всех морей.

– Что-то близится, – молвила она и, заработав хвостом, устремилась вперед. – Что-то поднимается в воду.

– Где? – прошептала Виллем, отчаянно вглядываясь в белую пену внизу.

– Тихо! – прикрикнула на нас Трежер. Она была первой, то есть старшей ученицей и редко позволяла нам об этом забыть.

Воду пронзили щелчки эхолокаций. Капитан Александра решила, что наших сигналов будет достаточно, и положилась на свои глаза, нюх, а может – кто ее знает? – на дар ясновидения.

– Меньше чем в лиге от нас, – доложила Трежер. – От центра вправо.

– Зорче взгляд! – повторила команду капитан.

– Нашла, нашла! – откликнулась Виллем.

– А как успехи у Вирсавии? – не оглядываясь, спросила капитан.

Я до сих пор не подавала голоса. Потому что ничего не нашла – сколь бы яростно ни посылала сигналы в водные просторы, как бы долго ни ждала ответного эха. Вот сейчас, сейчас защелкает в огромном шаре воскообразной жидкости у меня во лбу… Но нет, справа от центра, где Трежер и Виллем якобы обнаружили добычу, ничего не было. Лишь пустой океан. В ту пору я, совсем юная ученица, не проохотившаяся еще и года, уже многому научилась. Что-то неладно… Тревога моя нарастала, и я начала догадываться, что Трежер и Виллем солгали капитану: они ничего не нашли, но хотели произвести на нее впечатление – и, возможно, тем самым угодили в ловушку, которые та иногда расставляла для своих неосмотрительных учениц (даже я знала об этой ее привычке).

– Вирсавия! – грозным и одновременно игривым тоном обратилась ко мне капитан: хищник забавлялся со своей жертвой.

Щелчок. Еще один, еще… Нет ответа.

Я резко развернулась влево.

– Нет, не справа! – удивленно воскликнула я и на всякий случай послала еще один сигнал. Было страшно, однако я не сомневалась в своей правоте. – Цель в трети лиги от нас. Налево и еще раз налево!

– Нет!.. – охнула Трежер.

– Неужели правда? – выдавила Виллем.

– Вирсавия совершенно права, – сказала капитан, разворачивая могучий корабль влево, а потом еще немного влево.

– Нашла! – крикнула Трежер (запоздало и оттого слишком громко).

– Он поднимается в воду, – сказала капитан.

И началась травля.

Сразу хочу кое-что прояснить. Тогда я любила охоту. Сейчас, после всех событий и стольких смертей, после бесконечного ожидания подмоги, которая могла и не прийти, я имею полное право ее ненавидеть.

(Хотя и по сей день бывает: народ зашепчется, вспыхнет любопытство в глазах, и робкий голос спросит, нельзя ли еще разок услышать мою историю – потехи ради. Это кого же она потешит? Уж точно не меня. Я обсуждала это с вояками, и они подтвердили: да, есть среди нас и такие, кто романтизирует охоту – и войну; в мирные времена они грезят ратными подвигами, мечтают оставить след в истории и снискать славу, невидимую, пустую, которая не прокормит их детей, зато даст повод для гордости и возвысит их над ближними; они никогда не задумываются об отчаянии, о крови и боли, не пытаются представить, как вновь и вновь замирают в груди сердца. Когда нашим войнам пришел конец, я, подобно всем солдатам тех войн, обрела утешение в непоколебимой тишине, потревожить которую осмеливались лишь глупцы.)