Моей коллеге,
чей внутренний мир настолько глубок,
что невозможно не писать о нём книги.
Отец Николай закончил беседу с прихожанкой. Старинный храм. Невероятная синь неба, которая где-то высоко под куполом переходит в лики святых.
Батюшка встал, вышел на середину церкви. Остановился, задумчиво поднял голову. Когда-то давно, будучи ещё подростком, он пришёл на службу в этот храм. И, когда зазвонили колокола, он неожиданно ощутил себя внутри того самого колокола. Словно мальчик был частью вечности, а этот звук – проводником, соединяющим вехи вселенной. И вот нет уже ни времени, ни пространства. Только бесконечный поток несёт тебя далеко – далеко, туда, где поёт хор и оплавляются свечи.
Прошла Пасха. Весна тогда тоже была дружная, ранняя, и на деревьях и кустах проклёвывались первые зелёные листочки. Вновь ударил колокол, заставляя отца Николая открыть глаза, вернуться в залитый солнцем храм.
– Отец Николай…
Батюшка отвлёкся от своих мыслей.
– Там к вам пришли.
Отец Николай вопросительно посмотрел на пожилую женщину, стоящую возле него.
– Подростки. Джинсы рваные, сверху надето нечто, на кофты похожее. Вас спрашивают.
Отец Николай окинул взглядом храм. Людей практически не было, но вдалеке, в самом притворе, угадывалась кучка подростков. Они как-то испуганно жались друг к другу, растерянно оглядывались по сторонам, но не уходили.
Священник был папой, и потому не понаслышке знал, что такое подростки. А ещё он понимал: если дети добровольно пришли в храм за советом, то случилось что-то действительно серьёзное. Значит, больше им надеяться не на что. Порой жизнь вносит свои коррективы, заставляя в одночасье повзрослеть. И тогда, не найдя ответы на вечные вопросы, дети и приходят в храм.
Кивнув прихожанке, батюшка неторопливо направился к подросткам. Интересно, что привело их в церковь? Предстоящие экзамены? Ссоры с одноклассниками? Проблемы в семье?
Увидев священника, дети встрепенулись. Вперёд вышел юноша лет пятнадцати с серьёзным, не по годам взрослым взглядом.
– Здравствуйте, отец Николай.
Из-за плеча мальчишки выглядывали пять девочек. Джинсы и толстовки. Неловко повязанные платки. Из карманов торчат телефоны. Обычные подростки.
– Здравствуйте, дети, – ответил отец Николай. – Почему вы не входите?
– Так мы того…в штанах, – ответила за всех девочка в бандане с черепами. – Мне бабушка говорила в детстве, что в церковь только в юбке можно и платках. А юбок нет у нас, не носим потому что.
– Отец Николай, мы к вам за советом пришли, – снова взял слово мальчик. – Можно вас отвлечь?
Вся компания покивала.
– Можно, почему же нельзя. Тут будем говорить или на улицу выйдем?
Сквозь открытую дверь было слышно, как поют птицы. Пахло весной и солнцем. Здесь, в храме, было тихо. Лишь иногда возвышенную тишину нарушали удары колокола.
– На улицу, – за всех ответила светловолосая девочка. – Тут тишина … давит.
Они присели на скамейку в небольшом парке, который окружал церковь. До подростков и священника то и дело долетали стук молотка и жужжание пилы: строители поправляли прохудившуюся крышу трапезной.
Мальчик, усадив всех на скамейку, остался стоять. Он сорвал травинку, принялся жевать её, задумчиво глядя на купол церкви, мимо которого то и дело пролетали шустрые ласточки. Молчание затягивалось.
– Ну, дети мои, о чём вы хотели поговорить? – спросил отец Николай.
– Мы училку обидели,– на одном дыхании выпалила девочка в бандане. – То есть не училка, конечно, а учительницу. Классную нашу. Выпускной скоро, а мы…вот так. Без учителя. Ну, не мы обидели. Одноклассник наш.
– Идиота кусок, – пробурчал юноша, продолжая смотреть вдаль.
– И не ушла она пока, но может, – продолжила девочка. – А мы теперь не знаем, что делать.
Она замолчала, внимательно рассматривая дорожку парка.
– Сильно, наверное, обидели? – уточнил отец Николай.
– Сильно, – шёпотом ответили девочки и почему-то посмотрели на мальчишку, словно предлагая ему самому рассказать историю.
