Июль 2022 года
Сочи
Дом Давида Гирияна
Давид влетел в комнату, подбежал к дивану, на котором сидела Вика, схватил ее за руку и рывком притянул к себе.
— Зачем ты искала его? — крикнул он и сунул телефон в лицо девушки. — Отвечай!
Черные глаза Давида пылали огнем, широкие плечи быстро поднимались от глубоких вдохов, а крепкая рука до боли сжимала тонкое запястье Вики.
«Узнал? Что ж… так даже лучше. Теперь ты в курсе, что я до сих пор помню о Роме. Он — моя любовь. А ты чудовище, которое я никогда не полюблю», — подумала Вика, но вслух не проронила ни слова. Надменная улыбка все сказала за нее.
Давид поморщился, сунул телефон в карман черных брюк и схватил Вику за волосы.
— Дешевая потаскуха! — крикнул он на весь дом и с силой швырнул ее обратно на диван.
Вика ударилась лицом о деревянный подлокотник, но, несмотря на сильный удар, не издала ни звука. Затем, опираясь об него руками, выпрямилась, как струна. Не обращая внимания на рассеченную губу, из которой сочилась кровь, смело подняла взгляд на Давида.
— Хочешь знать правду? — надтреснутым голосом спросила она и вытерла окровавленные губы. — Я искала его, потому что до сих пор люблю больше жизни.
Вика заметила, как Давид сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки. Она уже догадывалась, чем для нее закончится этот вечер: снова будет заперта в комнате и останется без еды. И это в лучшем случае.
Но все равно продолжила:
— Думаешь, я забыла мужчину, за которого должна была выйти замуж? Думаешь, я вычеркнула из сердца того, с кем была безумно счастлива? Не дождешься! ― И глухо рассмеялась. ― Вы разлучили нас, но Рома будет вот здесь до моего последнего вздоха. ― Она приложила ладонь к сердцу. ― Я мечтаю увидеть его, услышать его голос, прикосну…
Давид с размаху ударил Вику по щеке, наклонился к ее лицу, схватил за горло и процедил сквозь зубы:
— Заткнись! Еще слово, и я убью тебя. Убью, слышишь? — И занес кулак над головой девушки.
Вика даже не попыталась защититься. Закрыв глаза, затаила дыхание и приготовилась к удару.
Давид несколько секунд держал напряженную руку в воздухе, а затем ударил кулаком в стену над диваном, схватил Вику за подбородок и прищурился.
— Я выкупил тебя. Я дорого за тебя заплатил. — Он сильнее надавил на ее подбородок пальцами. — И ты БУДЕШЬ МОЕЙ до конца жизни, запомни это!
Давид резко отпустил Вику, отошел на шаг и, не сводя с нее взгляда, принялся расстегивать кожаный ремень на брюках.
— Раздевайся! — приказал он, затем расстегнул две верхние пуговицы на белой рубашке, перекинул ее через голову и швырнул на пол.
Вика вцепилась в сиденье дивана и смотрела на Давида таким ненавидящим взглядом, что, если б между ними вырос какой-нибудь предмет, он наверняка сгорел бы дотла.
— Не хочешь? — хищно улыбнулся Давид и, сделав шаг к дивану, грубо раздвинул Викины ноги и встал между ними.
Запустив пальцы в белые волнистые волосы, он прижал голову Вики к своему крепкому прессу.
— Ты же у меня послушная девочка, правда? — Давид нежно провел ладонью по ее щеке и поднял голову за подбородок, заставляя смотреть в глаза.
Его прикосновения проходили под ее кожей электрическим разрядом, а маниакальный голос пугал до мурашек по позвоночнику. Вика знала, что ласки в любую секунду могут смениться ударами, а голос станет страшнее шипения аспида.
— Ты же не хочешь, чтобы я тебя наказал как полгода назад? — спросил Давид и заботливо убрал прядь ее волос за плечо.
Память услужливо окунула Вику в тот страшный день, и перед глазами появилась картинка. Мыски мужских кожаных туфель ударяют по лицу, клюшка для гольфа пересчитывает ребра, оставляя после себя сине-красные синяки, и двое суток она лежит на полу связанная, каждые полчаса получая свежую порцию ледяной воды.
По щекам Вики потекли слезы. Девушка сморщила губы, через силу помотала головой и, дрожа от страха, спустила тонкие бретельки платья.
Давид обвел взглядом ее обнаженные плечи и красивую упругую грудь.
Он любил видеть Вику в трех образах: полностью обнаженной, в нижнем белье и в откровенных платьях.
И чем меньше ткани использовано в изделии, тем лучше.
В его доме был запрет на халаты, плюшевые домашние штаны и мохнатые тапочки.
― Сними это и выбрось. А лучше сожги, ― сказал Давид, когда Вика спустилась на обед в тапочках-пандах. ― Ты не в зоопарке.
В доме Давида царил свой порядок. Спускаясь на завтрак, Вика уже должна была выглядеть так, словно собралась на светскую вечеринку: короткое обтягивающее платье, аккуратно уложенные волосы, красивый макияж, обязательно туфли на высоком каблуке и хорошее настроение.
Вот и в тот момент девушка выглядела подобающим образом. Правда, настроение было совсем не то, что хотел бы видеть Давид.
Глядя на заплаканное лицо Вики, мужчина нахмурил черные брови.
— Ты не возбуждаешь меня, Виктория. Сделай так, чтобы я тебя захотел, — настоятельно потребовал Давид.
Перед глазами Вики снова мелькнула клюшка для гольфа, а кожа покрылась мурашками при воспоминании о ледяной воде.
Пристально глядя в его черные, как смоль, глаза, она начала нежно ласкать пальцами свои соски, затем закрыла глаза и медленно провела ладонью по телу вниз, зацепила пальчиком подол платья и потянула его вверх, до трусиков. Склонив голову набок, Вика приоткрыла губы и медленно провела ладонью обратно к груди.
Давид внимательно наблюдал за ее движениями и, судя по его победной улыбке, остался вполне доволен.
Он смотрел на нее с такой страстью, что, казалось, еще чуть-чуть, и от его зрачков к телу Вики устремятся искрящие лучи.
Давид провел рукой по четкой линии черной щетины, затем по густым волосам, убирая их назад, но несколько непослушный тонких прядей все равно спадали на лицо.
Это, кстати, нравилось многим женщинам, которые добивались его внимания. Пустоголовые курицы, как их называла Вика, не понимавшие, с кем имели дело, постоянно тянули руки к его волосам и, заигрывая, трогали эти выбившиеся прядки.
«Считаете его сексуальным? ― задавалась вопросом Вика. ― Вы еще не видели, как он может душить во время секса и до боли сжимать волосы у корней».
Действительно, сразу и не подумаешь, что за этой неоспоримой обаятельностью таится страшный человек, деспот, дьявол во плоти.
Но… в какой плоти!
Гириян был не только богат, но и весьма хорош собой. Жгучий брюнет-армянин, чей рост не дотягивал до двух метров каких-то восемь сантиметров. Бесспорный обладатель идеального мужского тела: стройное, жилистое, с четкими рельефами. Широкую грудь и мускулистые руки покрывали специфические загадочные татуировки, похожие на магические знаки.
