ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Уважаемые, мне как-то странно озадачиваться вопросами дисциплины. Вы, похоже, не до конца осознали куда поступили! Это Академия МВД, если кто еще не понял. Вы поступили, чтобы учиться — вот и учитесь!
Моя мама называла подобный тон голоса «специальным, учительским» и кривилась, если слышала его в моем исполнении. А что — получалось весьма и весьма мерзко, кто ж спорит. Все во имя педагогического процесса!
Первая лекция по истории России, которую я преподавала в нашем замечательном вузе, проходила классически — первый курс традиционно пытался кому-то что-то доказать, а преподаватели, в том числе и я, их традиционно строили. Как говаривал мой научный руководитель в Большом Университете, который я заканчивала:
— Аспирант — это зародыш специалиста, а вы, студенты первого курса… Я даже боюсь предположить, кто вы относительно разумности.
Но мы в свое время хотя бы добровольно признавали свое несовершенство. А эти красавцы и красавицы. Личности… Мало знаем, практически ничего не умеем… А гонору…
Вообще, никто особо не любит брать первый курс… Как выражается мой папенька: «И тут каждый суслик начинает из себя агронома корчить». Так что строить студиозов приходится жестоко, чтобы потом не отчислять. Хотя некоторые экземпляры попадаются на редкость непонятливые и, кстати, искренне считающие, что им кто-то что-то должен. Казалось бы, должны понимать, куда поступили. Название вуза Академия Министерства внутренних дел говорит само за себя. Не… Не говорит.
Вот на мою лекцию по истории родной страны девушка-красавица явилась с флаконом лака для ногтей. Ну, еще бы — когда же ей их красить. На мое возмущение мне высокомерно ответствовали, что она же меня слушает…
Это она зря. Преподаватель — он ведь тоже человек. Злонравный и злопамятный. Когда его вынуждают, он старательно и умеючи выносит мозг студентам… Вот и у меня кандидатка на отчисление появилась…
Первое сентября, однако…
И так сколько лет подряд? Двенадцать уже… Ох, люблю я свою работу. Ладно, вдохнули и поехали дальше сеять разумное, доброе, вечное…
Откуда там есть пошла земля русская?..
В этом году у меня все так же, все те же, все то же. Первый курс нескольких факультетов. У будущих теперь уже полицейских, следователей и экспертов традиционно много русской истории. У меня, соответственно, часов. И мои любимые заочники — уже трудящиеся на ниве правопорядка товарищи, которым резко понадобилось высшее образование. У них сейчас установочная сессия — у меня по пять пар в день на этой неделе. И все лекционные.
Домой я ехала, ощущая себя тем самым бессмертным пони, образ которого так любят тиражировать в Интернете. Поэтому машину вела аккуратно. Наверное, излишне. Все знакомые мужского пола меня критикуют за стиль вождения — трогаюсь не резко, стараюсь всех пропустить.
Перед самым поворотом на родную улицу, у меня из-за спины выскочил черный грязный УАЗ патриот. Резко взвизгнули тормоза, водитель вывернул руль — и выставил машину наперерез мне.
Я даже тронуться не успела.
Сердце клокотало где-то в области горла, руки потряхивало.
Заглушила мотор, достала ключи из замка зажигания, вытащила телефон — если что, позвоню знакомым ДПС-никам.
В окно моего небольшого и уютного пыжика постучали.
— Денис Юрьевич! — разозлилась я. — Что за шутки?!
И я выскочила навстречу своему старому-старому знакомому. Давно это было. Первые заочники в первый год работы. И я, искренне считающая, что важнее хороших знаний по истории родной страны быть ничего попросту не может. А еще у меня есть одна отличительная черта: если я волнуюсь или переживаю, или просто чувствую себя дискомфортно, то поток слов из меня идет… нескончаемый и частично неосознанный… На той приснопамятной лекции чувствовала я себя, понятно, не очень уверенно. А что? Несколько групп — человек девяносто — взрослых дяденек и тетенек — смотревших на мои словесные экзерсисы широко открытыми глазами, в которых читалась тоска и раздражение. От этого я начала злиться и под конец лекции вспомнила, что не проверила присутствующих и отсутствующих. Подняла старосту, выяснила, что в аудитории нет трех студентов, и впала в окончательную патетику.
— Как можно! — возопила я. — У вас первая лекция!!! Я не могу понять, что может помешать прийти на лекцию, если уж вы решили учиться?! Я требую серьезного отношения к учебе. И передайте, пожалуйста, тем, кого сегодня не было, что зачета по своему предмету я им не поставлю! Ни при каких условиях!!!
На этом я удалилась к первокурсникам.
Посредине лекции раздался осторожный стук. Я распахнула дверь.
— Вероника Евгеньевна… Там... к вам, — со странными интонациями проговорила наша лаборантка и припустила по коридору прочь.
Я вышла, огляделась и обомлела. В нашем достаточно узком и неярко освещенном коридоре обнаружились люди, размером с мой двустворчатый шкаф. В количестве трех штук. С автоматами, в бронежилетах. С черными, закрученными шапочками на макушке. Несколько долгих-долгих секунд я смотрела на них в священном ужасе. И вдруг поняла, что они смотрят на меня с теми же чувствами. Потом один из них решился и шагнул вперед. Я с трудом удержалась от визга.
— Вероника Евгеньевна! Что нам делать с зачетом? — очень жалобно протянул самый смелый.
— А?! — на редкость умно получилось у меня.
— Нам староста позвонила. Сказала, что нам зачета не видать. Мы к командиру подходили еще утром — а у нас охранение… И мы ему говорим: у нас история. А он нам и отвечает…
— Денис, заткнись… — вмешался еще один шкаф.
— Нет, мы вам не скажем, что он говорил про вашу историю… А потом староста позвонила — и мы к нему опять пошли. И он говорит…
— Денис, — снова остановил оратора сослуживец.
— Да понял я, понял, — отмахнулся от него тот, кто говорил. — Мы все-таки отпросились — и к вам!
— Это хорошо, что ко мне… — Я по-прежнему была в прострации, но кажется, поняла — своим предметом и настроем я напугала сотрудников доблестных правоохранительных органов так же, как они меня своим явлением с автоматами…
— А вот что нам теперь с зачетом делать?
Эта история отучила меня говорить слово «никогда». И фразу: «Ни при каких обстоятельствах». Эти самые обстоятельства, как я уяснила с тех пор для себя, бывают очень и очень разные.
И вот сейчас один из этих бывших заочников внимательно и печально смотрел на меня.
— Ника… Вот ты… Ты во что вляпалась? — спросил у меня командир РУБОПа. Непривычно серьезно. Таким он был только на той самой встрече в коридоре нашего учебного заведения. Потом — сколько себя помню — он все время улыбался, когда видел меня.
Он стоял передо мной — рослый, сильный. Черноглазый, темноволосый, с резкими чертами лица, классически-перебитым носом боксера и… замечательным, компанейским характером. С особой нежностью очень сильного человека ко всем, кого он считал «своими».
