Радио излучало сплошные помехи. Ничего не меняется. Время идет – люди все те же. Помню, как многие еще в ту пору пытались найти хоть кого-то для обычного общения. Человек так устроен: ему всегда нужно выговориться, рассказать о своих проблемах, переживаниях, да еще и так, чтобы у него самого сложилось ощущение собственной важности и нужности. А если он этого не чувствовал, то сразу погружался в тоску и самобичевание. Что тут скажешь? В этом и заключается все таинство – величие и глупость. Приемник все еще громко шумел пустотой. Деревянная дверь захлопнулась, я услышал знакомые шаги.
– Пора идти, а то засиделись мы здесь. Не дай Бог заметят.
– Да, кажется так. Снова ничего.
Мы собрали свои походные рюкзаки, надели армейские сапоги, вернее то, что от них осталось, и отправились наружу. Выйдя из старого деревянного домика с печкой, который на удивление был никем не тронут, мне в лицо сразу ударил морозный ветер. Был уже январь. Солнце начинало садиться – пора домой, иначе велика вероятность словить множество неприятностей в виде новых знакомств на одну ночь. Мы с моим товарищем в умеренном темпе шли обратно, в город. Благо, наше убежище находилось на окраине, недалеко от леса, где мы каждую неделю и сидим в двухэтажной брошенной хижине на возвышении, пытаясь поймать хоть какой-нибудь сигнал. Продираясь сквозь сосновую чащу, покрытую белоснежным снегом, мне в глаза падали солнечные лучи, согревая и придавая уверенности в каждом новом шаге. Дорога занимала несколько часов. Всего-навсего километров двадцать пять. Для людей, выживающих каждую секунду – это не было проблемой вовсе. Использовать транспорт всегда было слишком рискованно из-за других везунчиков, помимо нас. Уцелевшие, которым повезло чуть меньше, отчего те сейчас занимаются мародерством и расставлением ловушек для зеленых и неопытных. Убийцы и насильники всегда караулят возле дорог и трасс, поэтому идти там крайне глупая затея. Спустя час, мы уже вышли на спокойную тропинку, протоптанную нами за два года радио-путешествий к выжившим вне города. Правда, путешествие – это когда ты знаешь куда и к кому, а здесь вообще ничего. Тишина. Мы уже подошли к первым постройкам, которые были давно заброшены. Жить там было нельзя. Те, у кого были запасы вакцины, поселились под землей и оккупировали станции подземки. А если позволить себе жить в обычной пятиэтажке, то вас тут же обнаружит очередной патруль бездомных и больных, что прочесывают район за районом в поиске провианта и последних капсул. Вы скажете, что это абсурд, ведь домов огромное количество, а квартир и того миллионы. Да, вы правы. Но вы представьте количество оставшихся людей на улице, сверху, находящихся на волоске от жизни и смерти каждый день. Их инстинкты заставляют объединяться и убивать, чтобы выжить. Тут это абсолютно нормально, вам не понять. Хотя…У меня стойкое ощущение, что человек живет так вечность: в крови, с мечом в руке, стоя на теле очередного убитого, а позади него целая орда таких же озверевших и требующих продолжения банкета. Нет, человек не меняется. Он лишь привыкает ко всему, как крысы. К слову о них! Мясо крысы это вкуснее, чем вы думаете. Звучит это паршиво, но деваться нам некуда. Грибы у нас не прижились, а в ближайшем лесу растут лишь ягоды, на которых явно долго не проживешь. А уходить из города гиблое дело. Неизвестно, есть ли там что-то или кто-то? Есть ли там вакцина? Все, кто уходил отсюда, больше не возвращались, поэтому авантюризм среди местных не приветствовался.
– Стоп. Ждем. – Резко басом остановил меня мой друг.
– Бродяги? – Спросил я шепотом.
– Да, похоже на то. Обычные нелюди. Нужно обойти, а то они здесь решили передохнуть. Вонища на всю округу.
Его звали Армия. Нет, это не имя и не целый легион, а всего лишь прозвище. Своих имен мы никогда не называем – это бессмысленно и неудобно. А прозвище легко запоминается и многое говорит о человеке, ну, почти всегда. Моего товарища прозвали так из-за его плоскостопия. В свое время он сумел откосить от службы благодаря этому. Когда он рассказывал нам эту историю, мы сидели возле костра на станции Бричудной и чуть со смеху не подожгли палатку рядом. В общем, грех было потерять такую возможность. Был он здоровым плечистым мужиком уже сорока лет и имел весьма странную походку, отчего его всегда можно было распознать издалека. На лице у него красовался глубокий шрам, полученный во время одной операции по «очищению территории». По слухам, тогда он самолично вырезал полстанции психов, что убили его товарища. Характеристика говорящая сама за себя, не правда ли?
Спустя еще пару часов совсем стемнело. Благо, мы были уже в двух шагах от спуска вниз. Вокруг стояла тишина, а своды заброшенных бетонных девятиэтажек лишь угрюмо взирали на нас свысока. Стало совсем холодно, зубы уже не стучали, а долбили в барабаны как дрозды в кору. Аккуратно перебирая ногами, чтобы не упасть на скользком льду, мы подошли к спасительным ступеням, но в эту же секунду услышали нечеловеческий истошный крик. Тот самый, что заставляет последних выживших самостоятельно кончать с собой до того, как попадешься в лапы этим тварям, выходящим на ужин по ночам. Мы, забыв про мороз и окоченение, ринулись вниз. Ноги скользили. Бежать. Бежать что есть мочи. Спустившись к гермозатворам, мы начали стучать и орать как проклятые. Я тут же понял: Это бесполезно, пароль у нас спросят в любом случае, а с такими воплями мы даже не услышим вопроса и точно пропадем.
– Тихо, мать твою. Молчи!
– Вы сдурели? Нас сейчас сожрут! Эй! Открывайте, что б вас черт побрал!
Я ударил ему по лицу, чтобы он очухался. Помогло. Наши затылки уже чувствовали приближающуюся смерть, а истошные вопли издалека становились все громче и громче.
– Авангард! Авангард! –Крикнул я.
Громадные спасительные ворота, заслонявшие собой рай и ад начали открываться. Мне давно уже не было холодно – с меня тёк седьмой пот. Наши выдохи можно уже было сравнить с каким-нибудь старым паровозом, что вот-вот развалится. Завалившись в панике вовнутрь, мы рухнули на пол. Сердце стучало с неимоверной скоростью и силой. Сложилось ощущение, что оно сейчас побежит марафон, оставив тело далеко позади. Многотонная дверь захлопнулась.
Немного переведя дух, я бросил взгляд на окружение вокруг: Просторный зал перед входом в метро, наполненный отчаянием и тоской. Здесь находился контрольный оборонительный пункт, оборудованный одним прожектором, легкими баррикадами, сделанными из чего попало, а также несколько заляпанных в грязи стульев возле небольшого костра, который являлся неотъемлемой частью нашего общества сегодня. Над нами стояло четыре человека – меньше на основном посту быть не должно. К нам подошел Цветочник. Тут без сюрпризов, это действительно был любитель разных растений и трав. Он был средних лет, совсем неприметный обычный парень. Цветок оказался с нами не так давно, только обживался. Самой главной особенностью было то, что по профессии он на самом деле являлся геодезистом. А это далеко не самая бесполезное занятие в прошлом. Надеюсь, что и в будущем тоже.
