* * *
– Комиссия по делам несовершеннолетних и защите их прав, – я снимаю трубку надрывно дребезжащего телефона и громко и четко вбрасываю эту сакральную фразу в ухо невидимого собеседника.
– Почему у нас снег возле подъезда не убирают? Я вам уже третий раз звоню! Что это такое?! Мне что, ноги прикажете ломать?! Как я дойду в поликлинику?!.. Я инвалид, ветеран труда!.. – обрушивается на меня поток шипящей, будто струя мочи в снег, ругани. Я терпеливо выслушиваю инвалида и ветерана труда, затем мысленно выливаю из уха налитую в него несвежую старческую мочу и четко и громко повторяю заклинание:
– Вы позвонили в комиссию по делам несовершеннолетних. С Вашим вопросом Вы можете обратиться в отдел ЖКХ. Записывайте телефон…
Старушка немедленно прекращает свои словомочеизлияния, торопливо (я слышу, как в трубке шуршит затупленный карандаш по мятому тетрадному листку) записывает телефон и оставляет меня слушать короткие гудки. Я бережно кладу трубку на рычаг телефона и на вопросительный взгляд Маринки Петровой отвечаю:
– Фигня, нас опять хотели снег убирать заставить.
Все хорошо, все спокойно. Мне нет дела до снега и его уборки, пока, к примеру, какой-нибудь школьник-дурачок туго слепленным снежком или изрядным куском льда не пробьет голову своему однокласснику. Вот тогда я и примусь за дело, ведь я – инспектор комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав.
Да, если уж речь зашла о пробитых головах. Прошлым летом к нам пришел материал из Следственного комитета одной из соседних со столичным регионом областей. Пацан, житель нашего района, уехал на каникулы к бабушке и, гуляя в деревне, повздорил с местными мальчишками. Казалось бы, тут бы столичному жителю и огрести по полной – как известно, провинциальные школьники гораздо лучше разбираются, как вдарить в «солнышко» или под коленку, чем как скачать новую игрушку в «Эппл стор», но не тут-то было. Наш пацан не посрамил чести родного района, и после короткой словесной перепалки поднял с земли увесистый кусок кирпича и обрушил его на голову одного из обидчиков. Итог – тяжкий вред здоровью и отказной по сто одиннадцатой. Да ладно бы только это! Родители мастера кирпичного боя долго пытались переквалифицировать статью на менее тяжкую, писали, подавали, снова писали, а потом, видно, плюнули на все и отдали сынка в «Самбо-70». И правильно! Нехер кирпичами по голове бить, лучше голыми руками обидчиков поломать.
Было ли подобное в мое детство? Конечно, было! И в детстве моих родителей такое происходило, и детстве моих дедов и бабушек. Пацаны дрались всегда. Мальчишки из одной деревни лупили мальчишек из соседней – и наоборот. И носы разбивали, и ссадинами и синяками награждали друг друга немилосердно. И я дрался, да. Вот только конфликты эти решались тогда по-другому. Не писали заявления. Не ходили в суды. Сами решали, по-свойски, потому что все друг друга знали, и не нужно никому было выносить сор из избы. Синяки заживут, царапины затянутся. И скоро нечего будет делить, и никто, к примеру, Кольку «глистой» не обзовет. Ну, разве только в шутку, по старой памяти. Вырастут пацаны и научатся уважать друг друга без протоколов и отказных.
Снова дребезжит телефон. На этот раз это Надька – ну или, если угодно, старший инспектор отдела по делам несовершеннолетних нашего районного ОВД капитан полиции Соловьева.
– Привет, что у тебя?
– Вы на месте сейчас?
– Ну как бы да… Вроде вот говорю с тобой.
– Ой, пофигу. Короче, факс прими, там по «Подростку».
– Стартую…
Старенький «Панасоник» (с инструкцией на корпусе: «Обережно вставте папир. Неправильно пид нахилом…») начинает натужно скрежетать и втягивать «папир» внутрь себя. С обратной стороны вскоре показывается бумага с размазанным и сплюснутым эмвэдэшным орлом, аббревиатурой нашего ОВД и прочей необходимой делопроизводственной дребеденью. «Информируем Вас, что в период 26 – 28 февраля органами внутренних дел будет проводиться оперативно-профилактическое мероприятие «Подросток-Улица». Прошу Вас обеспечить участие представителя Вашего учреждения в данном мероприятии». Прекрасно. Если вкратце – надо будет шарахаться вкупе с нашей доблестной полицией по территории района и выявлять малолетних негодяев, нарушающих, распивающих, раскуривающих и т. п. В принципе – все как всегда. Единственное, нужно не забыть навестить все наши замечательные семьи, а их на учете в настоящее время двадцать две. Good bye, and hooray!
Быстро сажусь набросать план проведения оперативно-профилактического рейда – Маринка подпишет его, а Сан Саныч, председатель комиссии и одновременно – глава управы района – утвердит. Хотя в именовании должности Сан Саныча акценты нужно расставить с точностью наоборот – безусловно, в первую очередь он глава управы. Да если уж говорить честно и откровенно, нашу работу он считает если не полностью бесполезной, то достаточно безнадежной. Спорить с ним или поддерживать его мнение я пока не готов, хотя, если поговорить наедине с самим собой честно и откровенно… Но нет, нет, меня ведь ждет план!
План подписан и утвержден. Созваниваюсь с Надькой, и мы забиваемся на послеобеденное время возле ОВД – она пообещала, что нам дадут машину. Круто! Без мигалок, конечно, но серебристую служебную «стопятнадцатую» с меланхоличным водителем Антоном. Так-то оно если и не особо продуктивнее, зато гораздо комфортнее. А пока… вот уже и время обеда.
Я – чиновник. Как это ни странно, занимаясь подобной социально-ориентированной работой, я имею статус государственного служащего. Да! С одной стороны, я государственный служащий – человек на службе государству, системе, человек в костюме и галстуке, с корочкой и грузом ответственности на плечах. С другой стороны, я – чиновник, эдакое безразмерно обнаглевшее тело, сидящее на шее простых граждан нашей многострадальной России и свешивающее огромное и лоснящееся от взяток брюхо на глаза этих же беспорочных и святых граждан. Двоякое впечатление, при котором, как правило, превалирует второй вариант. Поверьте, я не в обиде, все закономерно.
Но это лишь эмоции.
Если же говорить «по чесноку» (а давайте говорить именно так), я – практически нищий в этой стране человек. Судите сами – а свидетелями и господами присяжными заседателями будут не подростковые экзальтированные эмоции и озлобление пропахших дешевыми лекарствами пенсионеров, а голые и беспристрастные факты и – более того – не политизированные ни на йоту цифры.
Итак.
