П/я 109
Маленького столика не видно – он под большой чертежной доской. По ее краю ползает поперечина метровой деревянной линейки. Над листом с карандашом склонился дипломник Слава Смирнов. Углубленный в размышления, изредка бросает рассеянный взгляд в окно. Видит железобетонный забор, ограждающий территорию громадного завода, в которой он живет и на котором работает его мать Анна Ивановна. На подоконнике стоит включенная “Радиотехника” в металлическом корпусе, что-то передают. Вдруг – пауза и раздаются особые позывные Информбюро. Диктор Левитан государственным голосом сообщает, что в космос успешно запущен первый искусственный спутник земли с человеком на борту – Юрием Алексеевичем Гагариным. Сообщение взволновало Смирнова, мурашки пробежали по спине от осознания величественности и вселенской значимости события, его присутствия при этом. Рука его дрогнула и искривила линию.
Радиоприемник “Радиотехника” приносил джазовую музыку американской радиостанции Tanger из свободного порта на Севере Африки. Под нее хорошо было работать над дипломом – чертить приспособление, выводившее Смирнова в инженерную жизнь.
В школьные годы этот радиоприемник иногда звучал у его одноклассника Эдуарда. Тот жил на четвертом этаже нового „Сталинского” дома. В нем жили и руководители завода, в территории которого лежала чертежная доска Смирнова, и отец Эдуарда – латвийский министр. Эдуард выделялся крупными чертами лица. И нос, и морщины на лбу, и губы были очень крупными. Но совсем уже необычно большой была голова с буйной шевелюрой. Он объяснял причину таких размеров перенесенным менингитом. Наверно болезнь была и причиной его хулиганистого поведения. Но тогда он еще не знал, что пырнет милиционера на катке ножом, что отец спасет его от тюрьмы, что станет экскаваторщиком, что в драке ломом убьет механика, что в следственном изоляторе совершит самоубийство, вскрыв вены.
Из окна видны желтые корпуса психоневрологического диспансера и бесконечно большой его сад за высоким железобетонным забором. В саду много старых высоких лип, развесистых кленов, дубов и зарослей сиреневых кустов. В нем гуляют больные, одетые в серые халаты, перепоясанные кушаками. Некоторые в полосатых пижамах с номерами отделений. Мальчики ставят приемник на подоконник, распахивают окно, находят станцию Tanger и включают музыку громче. Мальчики видят, что больные, услышав музыку, приближаются к забору, поднимают головы и явно слушают музыку. Им делается чуть страшно, они побаиваются сумасшедших – ведь никогда не видели ни одного вблизи, а всегда только за забором. Слава:
–Что делать? Выключим что ли?
–Почему? Видишь, им нравится, ведь слушают. Давай добавим звука.
Поворачивает ручку настройки. Звук, видимо, стал хорошо слышим и больные начинают пританцовывать. Будто мы заставляем их дергать руками, переминаться с ноги на ногу, раскачиваться, словно управляют людьми помимо их воли. Некоторые подняли головы на наш этаж и смотрят серьезно на рожицы двух насмешников. Делается страшнее. Баловники прячутся, выключают приемник, закрывают окно и больше не глядят на больницу.
Студентом Слава Смирнов проходил преддипломную практику в технологическом бюро завода и вел разработку конструкторско–технологической дипломной темы „Переменно–поточная линия фрезерования буксовых наличников”. Новую конструкцию поворотного приспособления с несколькими наличниками нужно было разместить на поворотном столе вертикально–фрезерного станка, закрепить пневматическими зажимами, да так, чтобы они не только не сорвались под действием громадного усилия фрезерования, но даже не вибрировали.
Сотрудники бюро и начальник с римским именем Ювеналий вызывали симпатию в Смирнове. Ее он перенес на весь завод и после двух лет работы в трех организациях хотел вернуться в него же. Но пока он работал конструктором в номерном заводе, выпускавшем электрооборудование для судов, переход был невозможен. По распределению он обязан отработать в нем три года.
Молодые инженеры всей группой механиков в ожидании приглашения в комиссию, решавшую кого, в какую организацию, завод или институт направить на работу, толпятся в конце июня, в жаркий день, на первом этаже института. Кто-то уходит за дверь, пребывает там недолго и возвращается. Звучит вопрос почти хором – Куда? –Первым зашел староста группы, первый по успеваемости, Жора Портнов – в Академию наук. Вторым Витя Козлов – в институт, на кафедру. Жора школу окончил с серебряной медалью, а Витя с золотой. Правда все годы на экзаменах группа видела, что Витя, получив билет, всегда ловко готовился по шпаргалкам. Поэтому веры в золотую пробу медали не было. Выходит из комнаты комиссии мужчина среднего возраста и обращается к собравшимся:
–Уважаемые инженеры, я главный инженер завода, приглашаю вас всех работать на нашем заводе. Мы помогаем строить морские суда. Звучит от кого-то вопрос:
–Где вы располагаетесь, где придется работать?
–В старой Риге.
Выдвигается Розенблат :
–Я согласен. Главный инженер после короткой паузы:
– Сожалею, но не смогу вас принять, мы являемся номерным предприятием. Смирнов, подступая смело к главному инженеру, улыбаясь, спрашивает:
– А квартиру у вас получить можно?
– Да, мы начали строить дом, через год он будет сдан в
эксплуатацию и если у у вас в работе все будет хорошо, вы получите квартиру.
– Согласен, – ответил Смирнов. После чего Главный инженер ушел в комиссию. Представ перед комиссией, Смирнов заявил, что хочет работать на номерном заводе и подписал акт о направлении.
Придя домой, с нетерпением ждал маму, сидя за столом и оглядывая родную комнату в заводском общежитии – мамин диван и свою железную с панцирной сеткой кровать, полутораметровый шкаф для посуды и белья. Вскоре вернулась мать, и он с радостью рассказал, что получил направление на завод, что главный инженер обещал дать им квартиру через год.
– Какое счастье, Славочка! Просто не верится, неужели у нас будет своя квартира!
– Будет, мама, будет. Ведь обещал сам главный инженер.
Первого августа Смирнов явился в отдел кадров завода. Дирекция и отдел кадров находились в центре старого города, напротив тогдашнего Совнархоза – здания бесконечной длины в четыре этажа. Оно занимало большую часть улицы Смилшу. В нем одном находились все ведомства, охватывавшие управление всеми отраслями всего хозяйства Латвии – и промышленностью, и сельским хозяйством, и транспортом, а также всем прочими.
Смирнов был один раз в этом здании с мамой в прошлом году. Мама хлопотала о получении квартиры, т.к. неудобно жить в одной комнате с взрослым сыном. Была надежда, что высокая инстанция поможет и посоветует заводской дать ее в строящемся доме. Заранее мать с сыном были записаны на прием к Председателю Совнархоза Гайле. В назначенное время, по приглашению секретарши, вошли по ковровой дорожке в кабинет Гайле на первом этаже. Кабинет показался необычайно большим. За столом сидел Гайле. Перед ним вытянулся длинный стол с двумя рядами стульев. Гайле встал и попросил рассказать о нашей просьбе. Мама высказала свое, сын добавил.
